Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава последняя

Предупреждение: В этой главе так или иначе упоминаются кровь, сопли и прочие, не всегда приятные, жидкости человеческого организма. Ничего чрезмерно графического, но автора прошу потом не винить. Читаете на свой страх и риск!

Пожиратели, похоже, тоже сошлись на том, что Фелица уже видела достаточно. Отобрав палочку, кто-то из них наложил на неё Конъюнктивитус. Затем Фелицу подняли с земли и куда-то потащили. В кромешной темноте, в которую вдруг погрузилось всё вокруг, даже такое простое действие, как ходьба, превратилось в пытку. Да вдобавок, из-за попавшего в спину проклятия ноги стали словно чужими. Фелица семенила, спотыкалась и просто опасалась делать очередной шаг, не зная, что именно могло ожидать её там. Пожиратель, тащивший её под локоть, грязно ругался и всё ускорял темп.

Впрочем, едва начавшись, этот безумный бег закончился. Хватка чужой руки на предплечье Фелицы, и так железная, на миг сделалась просто невыносимой, и волшебница хотела вскрикнуть, но не смогла не проронить ни звука. Её тряхнуло, а потом невидимый мир вокруг неуловимо изменился.

Они аппарировали! Фелица тихонько охнула и машинально переплела замёрзшие пальцы рук, пытаясь понять, все ли они целы. Ещё никогда никто не аппарировал её настолько небрежно. Но, вроде, обошлось без расщепления. Пожиратель, державший её за руку, находился к Фелице так близко, что она чувствовала на лице его тяжёлое дыхание. Почему-то они стояли не месте, и только услышав хлопки новых аппарациий, Фелица поняла: ждали остальных.

До этого момента она не сопротивлялась своим похитителям. Вообще не строила никаких планов дальше спасения своего студента. Да, она оказалась умнее («Удачливее!») нападавших, и жизнь Поттера больше не была под угрозой. Но сейчас, когда эйфория схлынула, Фелице сделалось страшно. Что теперь с ней будет? Пожиратели потревожили охранные чары Хогвартса и, хотелось надеяться, туда уже мчался целый отряд авроров, но...

Но при отступлении Фелица не слышала звуков погони. И по тому, как теперь, после аппарации, в движениях Пожирателей вокруг больше не ощущалось никакой спешки, волшебница с ужасом поняла, что они чувствовали себя в безопасности. А значит, спасать её было некому. Она даже не могла подать сигнал никому из Ордена, последний мизерный шанс на это выпал из её кармана золотой искрой ещё там, на территории школы.

Да Фелица и не знала, куда именно ей нужно было призывать подмогу. Наверняка можно было утверждать лишь то, что где бы волшебница не находились сейчас, тут было очень холодно и не шёл снег. Ослеплённая, без своей палочки, она оставалась беспомощной.

Неизвестный Пожиратель, державший Фелицу за руку, снова потянул её за собой:

– Вперёд! – Голос его звучал глухо.

«Куда мы идём?» Ей вспомнился Снейп, который повернул к ней голову и с садистской ухмылкой, которой, как точно знала Фелица, не было на его лице в тот момент, ответил: «Сегодня – собрание Пожирателей».

Non! Фелица вырвалась из державших её рук и в панике бросилась прочь. Нет, только не это! Она должна убежать, спрятаться, скрыться...

Ей не удалось преодолеть и дюжины ярдов. Пожирателям даже не пришлось применять магию, какой-то булыжник или корень дерева остановил Фелицу не менее эффективно. Распростёршись на холодной каменистой почве словно завязанный узлом плимпи, волшебница смаргивала с ресниц злые слёзы бессилия.

За её спиной один из Пожирателей хмыкнул, а затем чей-то другой мужской голос с чувством произнёс:

– Мерлина ради, Нотт, верни ты ей уже зрение. Мы опаздываем!

– Эй, никаких имён! – Воскликнувший это Пожиратель приблизился к Фелице и рывком поднял её на ноги. Наверно, он и был Ноттом.

– Да ладно, – тон первого Пожирателя был нетерпелив. – Какая разница! Она всё равно ничего никому не расскажет! Думаешь, хозяин отпустит её живой?

От этих слов у Фелицы ёкнуло сердце. Бездумно она снова хотела рвануться, попытаться спастись, оказаться как можно дальше от этих людей, которые с таким равнодушием предрекали ей скорую смерть, но в этот момент к ней вернулась способность видеть.

И первым на что наткнулся взгляд Фелицы стала белая маска Пожирателя Смерти. Она находилсь так близко, что можно было разглядеть мелкие капельки влаги, застывшие вокруг прорезей маски на месте рта там, где тёплое дыхание вступало в неравный бой с зимней стужей. Ноги Фелицы, и так ватные, отказались ей повиноваться окончательно.

Пожиратель, которого Фелица окрестила Ноттом («И разве не дикостью было то, что перед ней стоял отец одного из её учеников?!»), снова схватил её за руку:

– Ну, что застыла?! Пойдём!

Фелица опять оказалась в живом кольце своих похитителей, которые хоть и переминались с ноги на ногу, но, казалось, ждали её. Чтобы дать себе несколько мгновений собраться с мыслями и не смотреть на Пожирателей, она перевела взгляд на деревья за их спинами. Вокруг было очень много деревьев. Фелица нахмурилась: они находились в лесу?

Вдруг от основания одного из стволов отделилась неясная тень и стала бесшумно приближаться. Короткий зимний день уже клонился к вечеру, вдобавок, здесь, где бы они сейчас ни находились, совсем не было снега, и на фоне мрачного серо-чёрного пейзажа существо показалось Фелице мороком. Она была уверена, это некое животное, но вот, какое именно...

Один из Пожирателей проследил за её взглядом и с громким ругательством тут же взял свою палочку наизготовку. Фелица ещё ничего не успела понять, а в неизвестного зверя уже летели несколько смертельных проклятий, выпущенных из разных палочек. У него не было шансов. Не издав ни звука зверь рухнул на землю, раскинув в стороны неестественно длинные лапы, и замер, так и не успев приблизиться настолько, чтобы Фелица смогла его разглядеть. Пожирателей же существо, уже будучи мёртвым, нисколько не интересовало. Не сговариваясь, они продолжили свой путь.

– Ненавижу этих тварей, – с чувством произнёс Нотт, увлекая Фелицу за собой.

Она послушно засеменила следом, но не могла не оглядываться на тушу неизвестного животного. То, что ждало её впереди было слишком страшно, чтобы помыслить об этом, и сознание Фелицы с отчаянием цеплялось за возможность даже ничтожной передышки. Пусть ею был лишь непонятный зверь, только что на её глазах убитый Пожирателями.

«Волк? Non, гораздо крупнее волка. Медведь? Тоже нет, слишком длинное тело. Да и разве магглы не истребили всех медведей на Британских островах? Ведь это же всё ещё Британия?»

– Живее! – Нотт прервал мысли Фелицы, снова дёрнув её за руку. – Какого тролля ты постоянно озираешься?! Даже не думай, что сможешь сбежать!

– Пусть попробует, – снисходительно бросил через плечо один из идущих впереди Пожирателей. Судя по голосу, тот самый, что велел Нотту снять с Фелицы Конъюнктивитус. – Без палочки она никуда не денется с острова, даже аппарировать будет не в силах, а в лесу хозяин найдёт её в два счёта.

– Если квинтолапы не найдут её раньше, – заметил другой Пожиратель, шагавший сбоку от Нотта. – Впрочем, всё это – пустое. Мы уже почти пришли, джентльмены.

Квинтолапы! Фелица вздрогнула. Значит, они находились на Дрире, острове, затерянном в море где-то у северных берегов Шотландии. Ненахождаемом острове, острове, где водились кровожадные животные, больше всего на свете любившие вкус человеческой плоти.

И в обличье пятиногого чудовища придёт смерть... Bien, волшебница мельком увидала её только что. Профессор Трелони же прочитала эту встречу в линиях судьбы Фелицы уже очень давно.

Она умрёт.
***

Фелица никогда не задумывалась о том, где и как проходили встречи Пожирателей Смерти со своим Лордом, но подсознательно, наверно, ждала чего-то грандиозного и жуткого. Это должен был быть какой-нибудь парадный зал мрачного замка, застывшего на вершине холма, или сырое подземелье, стены которого редко видели даже факельный свет...

Реальность оказалась много обыденнее. И гораздо страшнее. На голом пятачке земли, словно охраняемом несколькими могучими деревьями-великанами, стояли плотным кругом закутанные в чёрные мантии маги. Они все как один были напряжены и, казалось, даже не дышали. А ещё было холодно, очень холодно.

Пожиратели разомкнули круг, пропуская Фелицу и её конвоиров внутрь. Волшебнице не хватало воздуха, сердце отбивало в груди бешеную дробь. У круга не могло быть вершины, но этот, состоящий из живых составных частей, не подчинялся законам магической геометрии. Здесь существовал явный центр притяжения – высокая фигура в серых бесформенных одеждах, к которой были прикованы все взгляды. Хозяин. Лорд.

Тот, чьё имя, как уверяла МакГонагалл, было просто именем, но Фелица не сомневалась: посмей она произнести его сейчас даже в мыслях, от неё остался бы лишь пепел – горстка обугленных останков, которые пришлось бы хоронить в закрытом гробу. Не то чтобы у неё остались родственники, которые могли бы организовать её похороны. «Мама, папа, простите меня, вас теперь некому будет навещать».

Фелица вперила взгляд в землю, уверяя себя, что делает это для того, чтобы никто не заметил навернувшихся на её глаза слёз, в глубине души осознавая, что ей просто страшно было смотреть куда-то ещё. Земля почему-то оказалась гораздо ближе, чем волшебница ожидала. Когда она успела опуститься на колени? Почему это сделала?

Её не принуждали к такому жесту покорности, Фелица была уверена. Никого из похитивших её Пожирателей больше не было рядом. Уж насколько они торопились на встречу со своим Лордом, но даже Нотт отпустил её плечо и отступил, пытаясь, видимо, смешаться с толпой. Это было странно, но Фелица остро ощутила потерю его прикосновения. Поэтому, наверно, что даже грубые руки Нотта несли в себе тепло человеческого тела, которого уже давно не заключало в себе чудовище, с бесстрастным видом возвышавшееся над Фелицей.

Лорд, впрочем, не обращал на неё внимания, (Фелица рискнула бросить быстрый взгляд из-под ресниц, когда гнетущее молчание, царившее вокруг, стало невыносимым). Чуть склонив безносую лысую голову набок, он смотрел поверх Фелицы на группу своих последователей:

– Я посылал вас за Гарри Поттером. – Голос его, слабый и какой-то безжизненный, всё равно казался оглушительным.

За спиной Фелицы началось некое шевеление. Лорд чуть вытянул перед собой правую руку, ладонь которой заканчивалась неестественно длинными пальцами, и из-за плеча Фелицы появился один из Пожирателей. Она решила, что это был один из тех, кто привёл её сюда. В своих мантиях и масках они выглядели пугающе одинаково.

Кем бы ни был Пожиратель, выступивший вперёд, двигался он будто против своей воли. Сделав несколько неуверенных шагов, он прошёл мимо Фелицы, и замер, не дойдя до Лорда всего нескольких футов. Затем стянул с лица маску. Рука его при этом дрожала.

– Почему ты молчишь, мой слуга? – Теперь спина Пожирателя частично закрывала фигуру Лорда, и Фелица набралась смелости украдкой следить за ними.

– Повелитель, – Пожиратель подобострастно склонил голову, – мы отправились в Хогвартс по вашему приказу...

– Где Гарри Поттер? – перебил его Лорд. – Сегодня, когда все ученики отправились домой на каникулы, у вас имелась прекрасная возможность выследить и захватить мальчишку.

– Мы всё так и сделали, – начал было Пожиратель, но Лорд не дал ему закончить.

– Если вы всё так и сделали, то почему притащили сюда это, – он сделал вялый жест в сторону Фелицы, – и почему я не вижу Поттера?

– Мы выследили его, мой Лорд, – зачастил Пожиратель, в речи которого от испуга появилось лёгкое грассирование, - и мои способности сыграли в этом главную роль. Я заметил Поттера с высоты и подал сигнал остальным, а потом мы его уже почти окружили, но тут...

– Вы снова его упустили, – это не было вопросом.

Фигура Пожирателя враз будто сделалась меньше:

– Мы старались, мой Лорд, мы старались! Но Поттер, он... – У Фелицы сложилось впечатление, что Пожиратель хотел сказать: «силён», но вовремя прикусил язык. – Он находился очень близко к замку! Я не виноват! Я ваш самый преданный слуга!

– Ты столь же ничтожен, как и все остальные. – Лорд говорил всё тем же мёртвым голосом, но Фелица почувствовала, что от него невидимыми волнами начала исходить магическая энергия. – Ты служишь мне не так давно, но уже успел дважды разочаровать меня: сначала раскрыл перед аврорами свою анимагическую сущность, затем не смог в составе превосходящих сил одолеть Поттера...

Пожиратель рухнул на колени:

– Молю, мой Лорд, пощадите! Я не виноват!

Путаясь в мантии, он вдруг развернулся к Фелице корпусом, и та узнала в перекошеном страхом и яростью лице Пожирателя Яксли-младшего.

– Это всё она, новая деканша Поттера! – завопил Яксли, ткнув в волшебницу пальцем. – Это она появилась там рядом с мальчишкой и увела его из наших рук!

Теперь, казалось, все смотрели на Фелицу, и она сжалась от испуга. А Яксли продолжал кричать:

– Это она виновата! Она куда-то переместила Поттера в последний момент! У неё был с собой портключ! Вот, мой повелитель, глядите, я не вру! – Яксли отбросил в сторону свою маску и начал лихорадочно рыться в карманах мантии. Достал из одного из них что-то, зажатое в кулаке, и протянул Лорду. – Видите, на ней было ожерелье-портключ!

Глаза Лорда сверкнули красным огнём, в руке его появилась палочка. Фелица в ужасе прижала ладони к губам. Ne fais pas ça!

Тело Яксли внезапно изогнулось дугой, а из горла вырвался нечеловеческий крик. Он взмахнул поднятой вверх рукой, будто всадник, объезжающий дикого гиппогрифа, а затем неловко завалился на бок. Фелица зажмурилась. В наступившей тишине она считала про себя каждый надсадный вздох Яксли и ждала нового крика. Когда его не последовало, велела себе открыть глаза.

Яксли уже на четвереньках отползал в сторону, дабы занять своё место в ряду других Пожирателей. Он униженно бормотал что-то, для ушей Фелицы звучавшее как: «Благодарю, мой Лорд, благодарю», и чтобы не смотреть на эту отвратительную сцену, она взглядом нашла на земле остатки своего ожерелья, где оно выпало из пальцев Яксли. Отдельные извалявшиеся в грязи жемчужины больше не несли в себе защитной магии, но Фелица всё равно жадно разглядывала их, бесполезные теперь, как перья авгура, несмачиваемые чернилами.

Хотел ли Лорд наказать и других своих последователей, из числа тех, которым Фелица помешала поймать Поттера? Ей некогда было об этом думать, она считала жемчужины. Одна, две... пять. Всё? Ах, нет, ещё парочка укатилась прочь и пряталась у самого сапога Пожирателя, стоявшего в кругу справа от Лорда. Сапог был щегольским и изящным, из дорогой тонкой кожи неродившегося телёнка. Кто мог носить подобную обувь: Селвин, Лестрейндж, Малфой?

Тут Лорд вновь заговорил, и Фелица вздрогнула всем телом. Теперь обращались к ней.

– Значит, это новый гриффиндорский декан, который в последнее время постоянно мешает моим слугам выполнять важные поручения?

Фелица бросила затравленный взгляд по сторонам. Ей ещё никогда в жизни не было так страшно как сейчас, будучи окружённой толпой манипуляторов и убийц, в ногах у самого могущественного тёмного мага столетия. Пусть тот вновь сделался на удивление спокойным. Даже исходящие от него потоки магии превратились в едва ощутимый кожей шёпот.

«Et maintenant?»

– Посмотри на меня!

Фелица могла противиться этому приказу не более чем отказать самой себе в следующем вдохе. Она подняла голову и встретилась с Лордом взглядом.

И мир вокруг почернел как передержанный колдографический снимок, а в голову Фелице словно воткнули раскалённый докрасна стальной прут. Он пробил стеклянную стену аквариума её воспоминаний и начала выжигать их сотнями, прошивая пласт за пластом годами копившиеся чувства и эмоции, мысли и желания. Сознание Фелицы раскололось на множество отдельных «я» и в панике ударилось в бегство, а вместе с этим билась изнутри о стенку черепа дикая боль. И не было выхода. Расплавленный металл просочился на самое дно колодца памяти и стал вгрызаться в самые нежные, неясные младенческие воспоминания рядами острых зубов.

Также неожиданно как и нагрянула, боль отступила. Мелкие камни впивались Фелице в колени. Но их она по крайней мере чувствовала, а вот руки...

Фелица очнулась и поняла, что полулежит на земле в странной позе, подобрав под себя ноги и упершись лбом в стылую землю. Что бы это ни было, оно прекратилось. («Пока!»)

– Значит, твои родители погибли шестнадцать лет назад, интересно, – слова, произносимые Лордом, терялись в непонятном шуме.

«Что же это такое?!»

Фелица позволила голосу Лорда литься мимо своих ушей и постралась сосредоточиться. Так, рук она не ощущала, наверно, поэтому, что сжала их в кулаки с такой силой, что занемели запястья. C'est douloureux. Да ещё этот мерзкий звук... Фелица с трудом откинулась назад, отчего в её голове от виска к виску прокатился свинцовый шар, потеряла равновесие и снова упала лицом вниз. После чего её вырвало.
Вытирая ладонью рот, Фелица отстранённо отметила, что, по крайней мере, неприятный шум прекратился, и тут же поняла: источником его была на сама.

Что интересно она делала: причитала или тихонько выла, подвергаясь ментальному изнасилованию на глазах всех этих приспешников чудовища? Фелица хотела бы ощутить стыд, но вместо этого чувствовала лишь отчаяние. То, что у неё осталось почти ничего из того, что она могла бы назвать своим, никакой гордости, ранило ещё сильней.

А Лорд всё говорил:

– ... потакать магглам! Твои родители не захотели признать свою ошибку. У меня не было иного выбора...

Фелицу снова накрыло волной тошноты. Её рвало прямо на собственные руки, но усилие, которое пришлось бы приложить, чтобы принять более удобную позу, казалось игрой не стоявшей свеч.

– Впрочем, – продолжал Лорд, будто не замечая, чем там занималась Фелица, – теперь я знаю, что твоя мать была магглорождённой, это многое объясняет. Жаль. До того как ты появилась на свет, эта ветвь Филбрайтов была одной из самых чистокровных в стране.

Фелица повторяла себе, что ей было всё равно, что он говорил. Всё равно! N'importe! Пытаясь восстановить дыхание, она подняла голову и увидела, как Лорд наблюдал за ней с непонятной жалостью:

– В ту ночь мои Пожиратели Смерти убили бы и тебя. В конце концов, какое воспитание могли дать ребёнку родители, не понимавшие в жизни элементарных вещей? Из тебя не могло вырасти настоящей волшебницы, преданной Магическому миру и его традициям. И твоя никчёмная жизнь, все твои поступки лишь в очередной раз подтверждают правоту моих идей. – Лорд покачал головой, прикрыв глаза. – Тебе лучше было бы умереть вместе с отцом и матерью. Только, насколько я помню, мне доложили, что в доме было лишь двое магов.

– Я в тот день гостила у подруги. – Фелица внутренне съёжилась. Это её голос? И что она говорила? Зачем она это говорила?! – Не знала, что произошло. На следующий день родители отца сказали мне, что мамы и папы больше нет...

Лорд, осклабился, будто его похвалили за хорошо выполненную работу:

– Я знаю, – откликнулся он. – Видел это в твоих воспоминаниях.

– Ты – чудовище! – Это тоже вылетело изо рта у Фелицы как-то само собой, и она в панике захлопнула его ладонью.

– А ты умрёшь, – произнёс Лорд всё тем же безжизненным тоном и поднял палочку.

Рука, которую Фелица прижимала к губам, была грязная, в нечистотах, и волшебницу вновь замутило. Однако она продолжала сидеть на коленях, и как зачарованная не сводила глаз с волшебной палочки Лорда. Там, на её конце уже свернулась крохотной зелёной змейкой неотвратимая смерть, готовая по приказу хозяина в любой миг развернуться, как пружина, и ужалить Фелицу в первый и последний раз.

– Смотрите на неё, – обратился Лорд к Пожирателям, – на это жалкое отродье в жилах которого течёт разбавленная кровь. Внимайте, мои верные слуги, ибо сегодня я снова преподам вам урок. Так оборвётся жизнь всякого, кто посмеет мешать мне!

Лорд вещал, и с каждым произнесённым им словом в Фелице нарастала волна чувства, которое неожиданно потеснило страх и боль, и даже холод. Гнев. Фелица ощутила его с радостью, с ним становилось легче, будто теперь было что противопоставить всем этим монстрам вокруг. Если уж ей суждено погибнуть, то она постарается сделать это достойно!

Где-то в Хогвартсе гривастый имагус разинул пасть в беззвучном рыке, а Фелица отняла руку от лица, и гордо выпрямила спину, вздёрнув подбородок. Судя по безразличному взгляду Лорда, тот не был впечатлён. Возможно из-за того, что она по-прежнему находилась на коленях, а зубы её стучали.

«Только от холода», – уверяла сама себя Фелица, – «только от холода».

– Ты же боялась, всегда боялась, всю жизнь, – Лорд повёл палочкой в воздухе из стороны в сторону. – Столько лет пряталась во Франции, как будто это могло бы тебя спасти.
Тон голоса Лорда не менялся, и такой же монотонной оставалась и магическая аура вокруг него.

«Он не зол на меня, как был зол на Яксли», – поняла Фелица. – «Ему вообще всё равно. Он убьёт меня из холодного расчёта, и вся эта проникновенная речь – лишь для публики».

– Но ты вернулась, – продолжал тем временем Лорд, – и даже вступила в Орден Феникса. Это был бессмысленный и глупый шаг. Если ты хотела обмануть свой страх, то выбрала не ту сторону в войне.

Фелица не собиралась вступать с Лордом в дискуссию, это разрушило бы образ стойкой гриффиндорки, бесстрашно смотрящей в лицо смерти, но...

Но ей так не хотелось умирать. После того как Лорд надругался над её сознанием, Фелица чувствовала, что у неё не осталось ничего, кроме физического тела. И оно хотело жить: безумно, жадно. Если разговор с Лордом означал, что она сможет пробыть на этом свете ещё хоть полминуты, Фелица готова была вести беседы на любые темы. Пусть и лишь для того, чтобы он мог покрасоваться перед последователями своей извращённой логикой.

– В Ордене много сильных и отважных магов, тебе никогда не победить их!

– Не победить? – Лорд вытянул вперёд шею каким-то странным змеиным движением. – Последний из тех в Ордене, кто осмелился бросить мне вызов, мёртв. Я разметал Дамблдора в прах, его ручному фениксу даже не на что было уронить слезу. А потом мои слуги позаботились о том, чтобы от старика не осталось и портрета.

Портрет Дамблдора... Фелица поспешно спрятала взгляд. Лорд не должен был ничего узнать. Сохранив хотя бы эту тайну, она умрёт непобеждённой.

– И потом, – произнёс Лорд чуть погодя, – мне известно всё о ваших планах, всегда было известно. Можешь не отворачиваться, в твоей голове я не найду ничего, чего бы уже не знал сам.

Сердце Фелицы пропустило удар. Снейп! Здесь должен был быть Снейп! Как она могла забыть о нём?!

Волшебница стала оглядываться на Пожирателей вокруг себя, вертя головой так, что у неё снова потемнело в глазах. Снейп прятался за одной из этих масок! Какой?! Где?!

– Ты ищешь Северуса? – Лорд был сама любезность. Рукой, не занятой палочкой, он указал на второго Пожирателя слева от себя. – Он здесь, можешь поздороваться с ним. – Нитевидные губы Лорда дрогнули в усмешке. – Или, точнее, попрощаться.

Фелица всем корпусом развернулась в ту сторону, куда было сказано. Снейп стоял, застыв словно изваяние, не отличимый от других Пожирателей. Он казался безэмоциональной и пустой марионеткой, оживавшей лишь по мановению палочки своего жестокого хозяина. Фелица не могла отвести от Снейпа взгляд. Она часто и мелко дышала, широко открыв рот, так, что скопившаяся слюна начала вытекать по нижней губе и подбородку тонкой вязкой струйкой. Не важно! Мёртвым не бывает стыдно. Она же уже мертва?

Но если Снейп здесь... Может быть.. Всего лишь может быть... Шальную мысль, пришедшую ей вдруг в голову, Фелица побоялась озвучить даже внутри собственной головы. Лорд наглядно доказал ей, что не существовало ничего неприкосновенного...

...кроме надежды.

Как была, на коленях, Фелица бросилась к Снейпу.

– Помогите! – закричала она, хватаясь за ткань его мантии. – Пожалуйста, помогите! Il faut... Вы должны! Умоляю, сделайте что-нибудь!

Снейп оставался неподвижен и безмолвен, словно стена. Фелица с отчаянием смотрела на него снизу-вверх, пытаясь поймать его взгляд, но в надвигавшихся сумерках чуть склонённая к ней маска была перечёркнута тенями, и из прорезей для глаз на неё безразлично взирала лишь чернота.

– Je t'en prie! Я не хочу... Пожалуйста, спасите! – Подтянувшись на руках, Фелица словно пыталась вскарабкаться на Снейпа и сильнее вжималась в его тело. – Вы же не можете дать им убить меня?! Tu dois m'aider!

За её плечом Лорд разразился глухим смехом. Фелица зарылась лицом в складки мантии в паху Снейпа и прижалась к его ногам ещё крепче. Она чувствовала как под её ладонями напряглись мышцы его живота, спины, ягодиц. Снейп пытался сохранить равновесие, а Фелица наступала коленями ему на ботинки, и мольбы её перешли из крика в жаркий шёпот.

– Он не станет тебе помогать, – произнёс Лорд с абсолютной уверенностью в голосе, и Фелице захотелось заткнуть уши. Но нет! Она не могла, это значило бы отпустить Снейпа, перестать вдыхать идущий от него горький запах зелий, не чувствовать больше на своём затылке его нежных рук... Постойте, рук?!

Фелица даже не успела как следует насладиться этим невообразимо прекрасным ощущением, как оно уже кончилось. Пальцы Снейпа сомкнулись в её волосах у самых корней и с силой оттолкнули прочь.

– Нет, нет, нет! – Фелица рванулась обратно, ломая ногти, впилась скрюченными пальцами в бёдра Снейпа, сквозь одежду оставляя кровавые борозды на его коже. – Ты не можешь быть на его стороне! Un indic! Tu as parlé, traître! Предатель!

Тут Фелицу подхватила волна магии, и буквально, оторвав от Снейпа, отбросила в центр круга с такой силой, что у волшебницы перехватило дыхание. Она свернулась на земле в комок и попыталась взять себя в руки.

«Pleure pas! Не плачь! Ты же не думала, в самом деле, что Снейп тебя спасёт?»

Нет, конечно же, нет. Она также не считала его предателем, эти злые слова вырвались из неё невольно. Очевидно, что Снейп не мог раскрыть себя как двойного агента. «Он не делал этого прежде ради спасения собственной жизни, почему должен был из-за моей?»

Но всё же... В каком-то по-детски наивном уголке души она надеялась, что Снейп... Ну, например, попытался бы убить Лорда, или отвлёк бы внимание Пожирателей, или сделал ещё что-то, чтобы прекратить этот кошмар... Он не сделал ничего, но он был здесь, а значит, оставался и самый крохотный, мизерный шанс.

Фелица перекатилась на бок, и опершись на локоть, посмотрела на Лорда, гадая, почему её оставили в покое. Оказалось, тот был занят. Лорд не отрываясь смотрел на Снейпа и Фелице почудилось, что под его взглядом на лице зельевара оплывала маска. Оh, non, только не из-за неё, Фелицы...

Лорд прервал ментальный контакт, и Снейп пошатнулся, но удержался на ногах. Он не проронил ни звука, и ей хотелось кричать за них двоих.

Какая выдержка, какая смелость... Снейп на миг превратился для Фелицы в самую диковинную волшебную тварь, которая когда-либо только рождалась в подлунном мире, и поглощённая своим восхищением, она слишком поздно заметила, как преобразилось вдруг бесстрастное лицо Лорда.

– Мне пришла в голову идея, – поделился он с Фелицей заговорщеским тоном, делая манящий жест рукой, отчего волшебницу потащило к нему по воздуху, словно на невидимых нитях. – Видишь ли, Северус ценен для меня, его многочисленные таланты находят применение в моих замыслах. Но, как и у любого слизеринца, его лояльность – штука непостоянная. Время от времени мне приходится обуздывать глуые душевные метания.

Лорд опустил Фелицу в двух шагах от себя и ещё одним ленивым жестом перевернул её на спину:

– Ты член Ордена, – сказал он, завершающим пассом пригвоздив Фелицу к земле. – Я хочу знать, что на самом деле ты знаешь о Северусе.

Легиллеменция! Он собирался сделать с ней это снова! А она не могла даже зажмуриться. Северус!

В те последние доли мгновения, когда содержимое сознания Фелицы ещё принадлежало ей и повиновалось её воле, она... Нет, не строила ментальных заслонов. Пытаться остановить ими Лорда было всё равно как строить песчаные стены на пути океанской волны – также бесполезно и смешно. Фелица лишь воспользовалась советом Снейпа: выложила на передовой своей памяти, как на витрине, всё самое тайное, самое личное, отчаянно надеясь, словно сороку, привлечь Лорда алмазным сверканием постыдных желаний и золотым блеском жадных надежд.

Фелица полагала, что вторжение в сознание на этот раз не станет для неё сюрпризом. В конце концов, она уже знала, чего ожидать. Оказалось, однако, что к раскалённой кочерге, которую вонзали тебе в голову, было невозможно привыкнуть. Фелица взвыла. В это было трудно поверить, но в какой-то мере, то, что делал Лорд сейчас оказалось хуже, чем прежде. Он больше не прожигал её воспоминания насквозь. Теперь он искал нечто конкретное.

Свора гончих с носами из горячего металла с оглушительным лаем неслась по нехоженым лесным тропинкам её памяти, и каждый раз как одна из собак брала след, Фелицу пронзало болью. Её страхи: каждодневные сомнения в себе, своём выборе, внешности, способностях – гончие пронеслись мимо. Тайные слабости: страсти и лукавство – легавые с рыком перемахнули через тернистую изгородь из шоколада. Слишком абстрактно, слишком обычно, не Снейп.

На пятиногом коне за гончими следовал охотник, и был он настолько ужасен, что воображение Фелицы отказывалось рисовать черты его внешности. Всадник пришпоривал коня, словно отравленная стрела пролетая сквозь воспоминания. Зачёт, полученный на втором курсе за списанные ответы, нежелание проливать слёзы над могилами родителей отца, и тот симпатичный подмастерье сомелье, с которым напрополую флиртовала Фелица, уже встречаясь с Кристофом, – никакой из этих образов не привлёк внимания охотника.

Потянув за поводья чешуйчатой рукой, он приостановил коня лишь однажды, проезжая мимо запертой спальни в «женском» крыле Бобатона. Отстранённо он проследил за тем, как обнажённая девушка на одной из кроватей нерешительно теребила одной рукой сосок, а другой - несмело ласкала себя между чуть разведённых ног. Конь под охотником всхрапнул, и болезненный румянец, разлившийся по коже Фелицы ото лба к груди, не имел ничего общего с запретным наслаждением. В следующее мгновение всадник уже мчался прочь, оставив спальню полыхать в немилосердном пламени. Не Снейп.

Гончие лаяли на раненых оборотней из Булонского леса, рвали зубами кружевное бельё из магазинчика «Méchant garçon»* и смеялись, заглядывая через плечо Фелицы в любовные письма к Каллистусу. Трубный глас рожка всадника подгонял свору впёред, а движения самого охотника становились всё яростнее, всё нетерпеливее. Каждый шаг коня клеймил Фелицу раскалёнными подковами: не Снейп, не Снейп, не Снейп!

От гари пожарищ Фелица больше не могла дышать. Всё, происходившеее внутри её головы сплелось в один клубок, в котором мелькали огненные лисьи хвосты, прикосновения незнакомцев и красная обёрточная бумага. Фелица не понимала, что творилось вокруг, знала только, что у неё была какая-то цель. В чём она заключалась, мешало разобрать стакатто взрывов в ушных перепонках. Фелица помнила только, что эта цель – нечто важное. А значит, во что бы то ни стало нужно было отвлечь гончих.

В сердце непролазной чащи вдруг выросла громада Хогвартса, и пламя в пыточных мехах триумфльно взвилось с новой силой. Крылатый кузнец ковал на наковальне пуговицы, и кому могло понадобиться столько сразу?

Она не заметила его сперва, возможно, из-за того, что он сидел на противоположном ото всех краю стола, подальше от зажжённых свечей. Интересное лицо, необычное, притягательное. Вкрадчивый голос произнёс у неё над ухом: «Да, Фелица, Северус носит Метку уже много лет». Хорошо, что никто не видел как они сталкивались в коридорах и иногда здоровались сухими кивками: могли бы поглумиться ещё. Она ведь флиртовала со Снейпом, заигрывала с Пожирателем Смерти! А ещё видела, как под бледной кожей его горла в бешеном ритме билась жилка. Конечно, в иной ситуации она могла бы залюбоваться скупыми и чёткими движениями Снейпа, но и свидание с мастиффом – это так увлекательно! «Не знала, что и вы состоите в Ордене, месье Снейп». Тогда ему не пришлось бы стоять лицом к двери, скрестив на груди руки. «Эта... тоже здесь». Волосы Снейпа были собраны в хвост, а неведомое зелье мерцало и подсвечивало профиль зельевара золотистым сиянием. Отражение презрительно кривило тонкогубый рот и, похоже, признавало в одежде лишь чёрный цвет. Вот бука! По напряжённой позе Снейпа, застывшего возле стены, можно было бы подумать, что он находился не среди единомышленников, а в логове врагов. «Всплыло моё имя? Я даже догадываюсь, в каком контексте». Угроза, в этом вопросе была угроза, пусть тон, с каким он был произнесён и оставался обыденным, почти безразличным. «Французская школа ЗоТИ, должно быть, находится в глубоком упадке, раз магистерские степени присуждаются волшебникам столь некомпетентным». «Да идите вы к троллю, со своими советами!» Лить слёзы на морозе было чертовски неудобно.

Да, согласилась про себя Фелица, весьма неудобно. Капли тут же застывали, и от этого делалось больно глазам. Кто-нибудь мог заметить. Но на лицо ложились снежинки, и они были заодно с Фелицей, ведь, если что, мокрые дорожки на щеках можно было бы свалить на них. Только вот становилось всё холоднее. Comment ça? Ведь если стоишь в огне, должно было быть всё наоборот, n’est-ce pas?

– Ты правда видишь Северуса Снейпа таким? – голос Лорда вывел Фелицу из задумчивости. – Похоже, смерть родителей повлияла на твоё психическое состояние больше, чем мне показалось вначале.

Фелица почувствовала, что вновь могла двигаться, и попыталась встать. Сделать ей этого не удалось, потому неловко подогнув под себя одну ногу, она осталась полулежать на земле, нахохлившись словно большая птица. Снег невесомыми хлопьями ложился ей на плечи, а Лорд уже снова нацелил на неё свою палочку.

– Единственный ненормальный здесь ты, – сказала Фелица.

По крайней мере, именно это она попыталась сказать. Всё тело, включая горло, болело так, что слова её с тем же успехом могли прозвучать как неразборчивый писк едва вылупившейся докси. Но произносить их было по-прежнему страшно. Смерть от Авады был бы мгновенной, разозлённый же Лорд мог...

C'est kif-kif. Пусть, она всё равно должна была это сказать!

– Мнение мёртвых мне не интересно, – отрезал Лорд и перехватил палочку поудобнее. – Последнее слово?

– Тебе никогда не победить! И все твои Пожиратели слепцы! – Фелица развела руками в стороны, пытаясь подкрепить слова жестом, и опять чуть не плюхнулась на обе лопатки. С трудом удержалась и с жаром продолжила: – Они надеются получить выгоду от жизни в мире, которым будешь править ты, но не видят, что этому никогда не бывать! Считаешь себя самым могущественным волшебником, но Гарри Поттер гораздо сильнее тебя!

– Замолчи! – зашипел Лорд, делая шаг навстречу Фелице. Она отметила, что сейчас он впервые сдвинулся с места. И это знание на время притупило страх и дало ей силы продолжить:

– Я не буду молчать! Поттер сильнее, лучше, удачливее, храбрее!

– Прекрати, девчонка! – Лорд нависал над Фелицей, и от потоков стихийной магии, которые вновь изливались с его гротескно-жуткой фигуры, у Фелицы кровь стыла в жилах.

Но отступить она уже не могла:

– Я колдовала вместе с Поттером! Я чувствовала на себе энергию его волшебства! Твои усилия ничего не стоят рядом с его мощью! На твои шансы в дуэли против него я не поставила бы и кната!

– Ты пожалеешь о своих словах, дрянь! – В перекошенных чертах лица Лорда не осталось ничего человеческого. – Круцио!

И начался ад.

***

Ощущения были, словно её живьём выворачивали наизнанку. Нет, хуже. Человек, которого выворачивали наизнанку, хотя бы представлял где находились «внутри» и «снаружи». Фелицу лишили даже этого. Не было ни верха ни низа, ни жары ни холода, только боль и гипертрофированное ощущение собственного тела.

Будто каждый палец, каждый волосок стал ещё чувствительнее и нежнее. Боль перетекала из одного органа в другой и одновременно пульсировала во всех сразу. Тело Фелицы и не подозревало прежде, что способно было на такие муки.

Наверно, она просила пощады. Слух возвращался к ней лишь отрывками, когда всё, что Фелица способна была воспринять, это собственные хрипы. Но она была почти уверена, что кричала. Внутри её головы эти возгласы и стоны: «Non, pas ça!» «Ne tirez pas!» «Не надо, прошу, не надо!» сливались в двуязычную скороговорку, где звуки следовали в произвольном порядке, но все они просили лишь о пощаде.

Надеяться на которую было бы глупо. Незадолго до того, как что-то тёплое потекло у неё по ногам, Фелица, вместо милосердия, начала просить о смерти. А может, захлёбывающиеся мольбы о misericorde начались уже после. Бившемуся в агонии разуму было наплевать на причинно-следственные связи. Да и пересчитывать собственные унижения не имело смысла: одним больше, одним меньше, кому какое дело?

В какой-то момент в воспалённом мозгу Фелицы возникла идея, что избавиться от боли можно просто вырвав её из своего тела. Это показалось ей логичным решением, вот только где находился источник боли? Начать, вероятно, следовало с груди? Кто-то сказал когда-то, что сердечная дисфункция – самый мучительный из недугов. А она ведь была больна, иначе что объясняло эту бо-о-оль..?

Фелица так и не поняла, успела ли проверить свою теорию. Следующая волна боли на неопределённое время слишком близко подвела её к границе, за которой корчились в безумных ухмылках полосатые тени. К сожалению, Фелица так и не смогла преступить эту черту, а может, там ей уже не было бы больно.

Но раз за разом её возвращали обратно, в одно и то же место, где иногда Фелице казалось, что она замечала обрывки чьего-то ужаса и хмурого неба. Мама! Мамочка!

Под ключицей что-то дёрнулось, а потом стало метаться в клетке рёбер как однокрылый снитч. Нет, клетки не было, как не было и мамы. Они все бросили Фелицу, осталась только боль. Покалеченный снитч цапнул её за горло. «Да, тебе тоже плохо, я знаю»,- сказала она ему. «Потерпи, нам недолго осталось. Чувствуешь, в гортани соль? Это - кровь, и она должна быть внутри нас, но скоро вся будет снаружи. Тогда уже ничего не случится больше, никогда, я обещаю».

Боль по-видимому решила, что Фелица сказала достаточно, поэтому взорвалась в её голове маленьким лиловым солнцем. Дальше была только тьма.

~ Конец первой части ~

Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава последняя

lovey_dovey

Пергамент нашей жизни (Свиток первый) Глава последняя - Текст произведения