Панафобия*

Гипнофобия – боязнь заснуть, мотивируемая опасением умереть во сне.

***
- Доброе утро, профессор.
- Вполне возможно, Поттер.
Взгляд у мальчишки прямой и решительный. Ненавижу разбираться с его чертовыми проблемами.
- Профессор…
- Поттер, зачем вы пришли?
Потеря самообладания – худшее из его качеств. Растерянность. Безысходность. Господи, нужно поспать…
- Это риторический вопрос, профессор.
- У меня нет на это времени, Поттер.
Профессор и Поттер. Подтверждение социальных статусов в каждой фразе. Вечные препирательства между учителем и студентом. Когда же, наконец, это все закончится?
- Я вынужден покинуть Хогвартс.
- По какой же причине, позвольте узнать?
Каждодневная нервотрепка. Я устаю от одного только вида Поттера. Мне необходимо выспаться. Мне совершенно необходимо отдохнуть. Хотя бы пару часов.
- Я уезжаю, профессор.
- Сколько угодно…
Боже, Боже, Боже Боже БожеБожеБожеБожеБожеБоже… Закрыть глаза. Хоть на минуту. Закрыть уши. Не слышать этих криков. Уходите, Поттер. Уходите, Уизли. Уходите, Грейнджер. Уходите, Финниган. Уходите, Криви. Уходите, Лонгботтом. Уходите, уходите, уходите… Уходите все. Мне нет до этого никакого дела.

***
Ты говоришь – я умер, я мертвец.
Ты говоришь – я уже разучился любить.
Ты говоришь – я так больше не могу, я на исходе.

Ты говоришь, а я – слушаю.

Ты говоришь, что каждый раз, каждый наш разговор, каждый наш день – это пустота, наполненная молчанием. Наполненная молчанием до самых краев.

Ты говоришь. А я… слушаю.

Ты говоришь: “Я чувствую, что мы были бы замечательными друзьями!”
Ты говоришь: “Неужели ты веришь, что все можно начать с начала?”

Ты говоришь, а я молчу. Я не знаю, сколько это будет продолжаться. Потому что я не знаю, как рассказать тебе правду.

Ты говоришь, как хочешь заняться со мной любовью, как хочешь, чтобы мне было хорошо.
Ты говоришь, как ты любил ее, и как хорошо вам было вместе и…

Ты говоришь, говоришь, говоришь…
Раньше я так любил слушать. Я любил выслушивать людей, разделять с ними их истории, грустить или смеяться вместе с ними. А теперь… Я даже не совсем понимаю, что я теперь такое.
Раньше все было простым и понятным. Люди говорили, и я им отвечал.

А теперь я слушаю.
***

Клаустрофобия - навязчивый страх: боязнь закрытых помещений.

***
Моя комната – мое самое надежное убежище. Если подпереть дверь креслом – вон тем, с резными подлокотниками, обитое бархатом сиденье, Франция, девятнадцатый век, железные пружины впиваются в кожу, ах, черт, как больно, но ничего… нет… кровь…не надо… подожди, Люциус… не сейчас… успокойся… никто не услышит… не здесь, я прошу тебя… это так нелепо, Северус… Я всегда тебя забавляю, верно, всеверно, всеверновсеверновсеверно – никто вообще ко мне не проникнет.
Я – ошибка. Честное слово, кто-то там наверху ошибся, решив отправить меня в Хогвартс. Я ненавижу эти подземелья, эти маленькие, эти маленькие-маленькие, такие маленькие комнаты. Эти классы, эти кровати с балдахинами, эти двери, скованные паролями, эти узкие коридоры, эти душные туалеты, эти подземные ходы, эти… эти…эти…
Рано или поздно ты все равно проберешься ко мне. Я знаю. Мне нужно выспаться, но я не могу оставаться один в этой запертой комнате. Если я засну… Если только я засну…
Высокие скулы. Точеный профиль. Сладкий запах.
- Прекрати…
- Тебе же нравится, разве нет?
- Люциус, это НЕ СМЕШНО.
Тонкие пальцы. Бледное худое лицо. Светлые волосы.
- Разве я смеюсь?
- Ты плохо говоришь по-английски.
- Маленькая сволочь, ты еще будешь меня учить!
- Немецкий выговор.
- Не твое дело.
- Где ты провел лето, Люциус?
Полуулыбка. Серые глаза. Теплая кожа.Мы так часто трахались с тобой, Люциус. Но ни разу, ни разу мы не занимались с тобой любовью. Ничто не имеет значения. Даже жизнь. Даже смерть.
Обрывки разговоров. Обрывки подслушанных мыслей. Ты никогда, никогда, никогда никого не любил, Люциус.
***

Гидрофобия – боязнь возникновения болезненных глотательных судорог при попытке сделать глоток воды, при виде или упоминании воды; наблюдается при бешенстве, столбняке, истерии.

***
- Профессор… Доброе утро, профессор…
- А, это вы, Малфой.
О, как это больно, как это больно, Драко – если бы ты только мог себе представить…
Твои глаза – они словно отражение тех, других глаз. Они такие же холодные, такие же бесцветные, русалочьи, рыбьи глаза – почти без зрачков. Но в твоих глазах, Драко, я никогда не видел того, что было в глазах твоего отца. Когда мы трахались.
- Профессор, весь факультет Гриффиндор вчера покинул школу.
- Ох, Малфой, перестаньте. Меня тошнит от этих формальностей. Какая теперь от них польза?
- Проф… Северус… Что происходит? Что случилось? Где Поттер?
Драко Малфой – темный принц Слизерина. Гарри Поттер – наследник дома Гриффиндора. Вполне резонное замечание. Какая, к черту, разница ЭТОМУ МАЛЕНЬКОМУ ВЫРОДКУ УБЛЮДОЧНОГО ОТЦА!?!?! О, Боже мой, о, Боже мой, о, Боже мой… Это все жара… Как жарко… И это еще только начало. Скоро. Уже скоро.
- Они все уехали на побережье. Они все уехали, чтобы провести там свои каникулы.
- Северус… Если мы уйдем, ты останешься здесь один.
- О, это неважно, Малфой. Уходите.
Уходите, Малфой. Уходите, Паркинсон. Уходите, Лестранг. Уходите, Крэбб. Уходите, Гойл. Уходите, уходите, уходите. Я хочу остаться один и выспаться. И наконец-то сходить к фонтану. Или к раковинам в ванной старост. Или к маленьким скважинам в трубах – они уже давно протекают, роняют тяжелые тягучие капли на пол в темных пустых коридорах. Я хочу лечь на широкую обитую бархатом кровать, скрытую балдахином. Я хочу выспаться на длинных узких кушетках в профессорских комнатах. Я хочу закрыть глаза и уснуть. Уснуть. И не просыпаться. Хотя бы пару дней.

Гедонофобия – боязнь наслаждения.
***
Это должно было случиться. Я имею в виду, рано или поздно каждый из нас принял бы верное решение.
Люциус. Твои мелкие морщинки в уголках глаз. Это так всегда меня раздражало. Ты себе и представить не можешь. Я и сам с трудом сумею припомнить, что только я не делал, пытаясь забыть каждый изгиб, каждую деталь... Это кажется безумием. Это и есть безумие. На самом деле. На самом деле я не знаю, что мне теперь делать со всем этим.
- Северус Снейп. Это что-то греческое?
- Это что-то, что тебя не касается. И не притворяйся. Я прекрасно знаю, ЧТО тебе известно.
- О.
Ты говоришь это свое “О” и меня бьет дрожь. Потому что сломаться всегда так просто. Этому не нужно специально учиться. Не нужно вечерами запираться в своей комнате и разучивать заклинания, зубрить, зубрить, зубрить рецепты зелий, запоминать наизусть целые параграфы, целые главы из магических книг. Не нужно придумывать тысячи причин, чтобы только не выходить на улицу, чтобы только не думать, чтобы только не вспоминать.
- Повернись.
- Прекрати, Люциус. Это не смешно.
- Разве я смеюсь?
Моя память – мертвая распухшая медуза. Я стараюсь сделать ее совсем невыносимой.
- Посмотри на меня, Северус. Посмотри мне в глаза. Обернись.
- ЭТО НЕВЫНОСИМО, МАЛФОЙ!!! Я так больше не могу… Я не хочу, ну же, нет, не надо.
- Развернись.
- Прекрати…
- Я хочу тебя, Северус.
Твоя тонкая прозрачная кожа. И она прямо здесь. Она под моими пальцами. Она становится теплой. Она становится горячей. Твои губы на моих ступнях. Тебе нравится унижать меня. Я ненавижу весь этот идиотизм.
- Прекрати…
- Повернись, Северус.
Ты входишь в меня так, как сам хочешь. Я стою на четвереньках и стараюсь думать о старых полустертых страницах книг с непростительными заклятиями, я стараюсь думать об испражнениях гиппокрифов, о глазных яблоках, вынутых из черепов домашних эльфов, я думаю об этой мерзости только чтобы не кончить, когда ты входишь в меня.
- Я был В Мюнхене, mein liebe.
- Ненавижу бюргеров.
- О, я в курсе. Они очень грубые… nein, не так – я помогу тебе…
Я упираюсь лбом в оконную раму, мои локти царапаются о шершавый подоконник. Единственное, о чем я способен думать в такие моменты, это о том, когда, наконец, ты кончишь.
- Моя репутация – это единственное, что важно, понимаешь?
- Конечно. Почему бы и нет?
- Прекрати так пялиться на меня, Северус.
- Да кому ты вообще сдался?
- О
У меня кружится голова. За окном идет дождь, и я пытаюсь не сойти с ума от боли и отвращения. Ты – единственный во всем этом мире, кто способен заставить меня терпеть что-то подобное.

Аутофобия – навязчивый страх одиночества.

***
Наверное, это очень эгоистично. Думаю, да. Сейчас война. Сейчас только кровь, боль и предательство. Сейчас сухой пепел и слезы.
И единственное, о чем я могу думать в это время – это Люциус Малфой собственной персоной. Единственное, что НА САМОМ ДЕЛЕ меня волнует.
- Доброе утро, профессор…
- Грейнджер? Что вы здесь делаете?
- Мы решили вернуться, профессор. Мы… решили…
- О, да, о, конечно. Не лгите, мисс Грейнджер.
- Гарри не смог.
- Пусть убирается.
- Профессор?
- Пусть убирается обратно!!!
- Вам, наверное, нужно отдохнуть, профессор. Вам, наверное, нехорошо. Всем сейчас нехорошо.
Маленькая испуганная девочка с огромными испуганными глазами. И ей так страшно, что иногда она забывает свое имя. Она закрывает лицо руками и тихо, пугающе плачет. Она не имеет никакого понятия, как ей жить дальше. Она не хочет и не умеет думать о чем-то подобном. И я не собираюсь. Я совершенно не собираюсь ей чем-то помогать.
- Идите сюда, Гермиона.
- О…
- Тише, тише, тише… Успокойтесь…
- О, профессор… О… как же так… что же это…
- Ты ни в чем не виновата, Гарри ни в чем не виноват, никто ни в чем не виноват…
- О… я так устала, профессор… я ТАК устала…
***
- Развернись, Северус. Я хочу видеть твои глаза.
- Перестань.
Ты входишь в меня – неуклюже, цепляясь пальцами за мою мантию. Ты любишь делать это именно так. Ты – грубое, мерзкое животное, Люциус, и я так тебя ненавижу.
- Северус, Северус… Ты прекрасен.
- Да, конечно.
- Эй, ты что – не веришь мне?
- О, нет, конечно же, конечно же я тебе верю, Люциус, разве я вообще могу тебе не верить?
- Mein herz, не шути со мной.
- Да, да.
Ты проводишь пальцами по моей кровоточащей скуле.
- Этот Поттер… Отделайся от него, Северус. Ты же можешь.
- Какого черта тебе есть какая-то разница от моих отношений с Поттером и его мерзкими дружками, а, Люциус?
- О.
Ты произносишь это свое “О”, и мне становится плохо. Потому что только теперь я понимаю, что всегда буду помнить каждое твое слово. Несмотря ни на какое время. Не смотря ни на какую магию. Это все – важно лишь для человеческой жизни. Но не для человеческого сердца.
У меня двадцать тысяч миллиардов причин, чтобы ненавидеть Люциуса Малфоя. И только одна причина, чтобы его полюбить. И только эта причина имеет в моей жизни хоть какое-то значение.

Фасмофобия – боязнь призраков, духов, дьяволов и других фантастических существ.

***
- Мистер Финниган?
- Профессор…

На самом деле школы уже давно нет, и больше трех месяцев здесь, кроме них, никто не появляется. Больше трех чертовых месяцев мне приходится с ними общаться. И каждый раз мне кажется, что я схожу с ума.

- Мисс Уизли?
- Профессор…

Гриффиндор.
Слизерин.
Райвенкло.
Хаффлпаф.

- Мистер Крэбб?
- Профессор…

Только пустой звук. Словно ветер по темным узким коридорам. Рано или поздно все они ко мне возвращаются. Потому что только я один способен их утешить. Просто потому, что я единственный оставшийся в живых из тех, кто был им по-настоящему дорог. И это сводит меня с ума еще больше.

- Мисс Паркинсон?
- Профессор…

Все они приходят сюда – в мои подземелья, навсегда запечатанные самыми темными заклятьями. Сюда – в мои подземелья, погребенные под тысячами камней разрушенной школы. Они приходят повидаться со мной. И я умираю каждый раз, когда вижу кого-то еще.

- Мисс Чанг?
- Профессор…

Это похоже на непрекращающийся ночной кошмар. И боюсь, попытавшись проснуться, я пойму, что НА САМОМ ДЕЛЕ все еще хуже.

***
Ты заходишь в мою комнату и садишься на кровать моего очередного соседа. Твои белые глаза скрыты за темными очками.
- Прощай, Люциус.
- Auf… До свидания, Снейп. Эй…
- Что еще?
Ты снимаешь очки, откидываешь волосы со лба, напряженно разглядываешь свои тонкие пальцы. Мне ничего от тебя не нужно, Малфой. Можешь убираться ко всем чертям из школы, из моей жизни, из моего сердца. Мне никогда ничего не было от тебя нужно. Потому что ты никогда,никогда,никогда никого не любил.
- Я буду скучать.
- Передай привет герру Рихарду.
- Мой отец умер на прошлой неделе. И это совсем не смешно.
- Разве я смеюсь?
Мне не жаль тебя. Я совсем не сочувствую твоей матери и твоим братьям. Я просто не умею этого делать, поэтому будет лучше, если ты уберешься прямо сейчас, и мне не придется снова тебя слушать.
- Успокойся, Люциус. Тише, тише, тише…
- О, как же так… что же это…
- Ты ни в чем не виноват, никто ни в чем не виноват…
- О… я так устал, Северус… я ТАК устал…
Ты – лживый маменькин сынок, и я не имею ни малейшего понятия, почему позволяю тебе делать это со мной. Может быть, однажды у меня появятся на это причины.

Тафефобия – боязнь быть погребенным заживо.

- Здравствуйте, Профессор.
- О, Поттер.
Я раскрываю свой блокнот на букве “П”. Я пишу – “Четырнадцатое ноября. Суббота.” Я пишу – “Он по-прежнему ни о чем не догадывается”
- Профессор, почему вы не хотите продолжить уроки?
Я пишу – “Он хочет возобновить занятия. Я должен ему рассказать.”
- Профессор, это ведь все закончится, да? Рано или поздно магия рассеется, и мы станем прежними, верно? Ведь так?
- Конечно, Поттер.
Я пишу – “Я должен. Но не сегодня…”
***
Ты говоришь – я умер, я мертвец.
Ты говоришь – я уже разучился любить.
Ты говоришь – я так больше не могу, я на исходе.
***
Я говорю – нет, мистер, Малфой, нет, мисс Грейнджер, нет, мистер Уизли, нет, мисс Патил, нет, нет, нет. Все не так.
***
Ты говоришь, а я – слушаю.
***
Ты говоришь, что каждый раз, каждый наш разговор, каждый наш день – это пустота, наполненная молчанием. Наполненная молчанием до самых краев.
***
Я говорю – не стесняйтесь. Рассказывайте мне все.
***
Ты говоришь. А я… слушаю.
***
Ты говоришь: “Я чувствую, что мы были бы замечательными друзьями!”
Ты говоришь: “Неужели ты веришь, что все можно начать с начала?”
***
Ты говоришь, а я молчу. Я не знаю, сколько это будет продолжаться. Потому что я не знаю, как рассказать тебе правду.
***
Я боюсь смотреть вам в глаза. Вам – Поттер, Гойл, Лестранг, Чанг, Вуд.
Я ненавижу тех, кто заставил меня жить с этим.
***
Ты говоришь, как хочешь заняться со мной любовью, как хочешь, чтобы мне было хорошо.
Ты говоришь, как ты любил ее, и как хорошо вам было вместе и…
***
Ты говоришь, говоришь, говоришь…
Раньше я так любил слушать. Я любил выслушивать людей, разделять с ними их истории, грустить или смеяться вместе с ними. А теперь… Я даже не совсем понимаю, что я теперь такое.
Раньше все было простым и понятным. Люди говорили, и я им отвечал.
***
А теперь я слушаю.

Танатофобия – боязнь смерти и умирания.

Я не имею ни малейшего понятия, сколько сейчас времени. Я не знаю, какой сегодня день недели. Я живу в прозрачном вакууме, выкрашенном в цвет крови погибших учеников. И я не представляю, как долго это будет продолжаться.
Рано или поздно Грейнджер закричит страшным, диким голосом и исчезнет. Просто растворится в воздухе. Она действительно всегда была самой умной.
И тогда они все придут ко мне и станут смотреть своими глазами, лишенными зрачков. Они будут требовать ответов, и тонкие бескровные губы станут двигаться в едином ритме.
Я не знаю, какими словами я буду их убеждать. Я даже не вполне уверен, что я действительно смогу сделать это.
На самом деле ИМ не нужны были темные заклинания. ИМ не нужны были их волшебные палочки. ИМ даже не понадобилась пресловутая Последняя Битва. На этой войне все решили оперативно-тактические ракетные установки.
Я не помню, что было потом, после взрыва. Когда я очнулся, на меня смотрели огромные глаза Гермионы.
- Что…
И тогда я ответил. Я не хотел стать ее надеждой, не хотел, чтобы потом она привела всех остальных. Мне было абсолютно наплевать на ее чувства. Просто это было первое, что пришло мне в голову.
- Все будет хорошо. Это только сон. Магия.
***
Я сижу за своим столом. Передо мной – маленький стеклянный пузырек. Я так устал. Очередная порция моей жизни перетекает в мое горло, спускается вниз по пищеводу, обволакивает стенки желудка.
- Это не смешно.
- Разве я смеюсь?
Если бы у меня хватило сил… Пустой пузырек летит в стену и разбивается вдребезги.
Я БОЮСЬ умирать…
***

- Тебе будет меня не хватать?
Ты прищуриваешься. Твои мелкие морщинки в уголках глаз. Я почти теряю рассудок.
- Что тебе от меня нужно, Люциус?
Хотя бы раз в жизни у меня есть шанс сказать тебе правду.
- Северус Снейп. Это что-то греческое?
- Это что-то, что тебя не касается. И не притворяйся. Я прекрасно знаю, ЧТО тебе известно.
- О.
Ты разворачиваешь меня к себе, целуешь меня в губы. Отчаянно и глубоко. Как в последний раз. Ты говоришь:
- Я буду скучать.
Ты – грубое, мерзкое животное, которое никогда,никогда,никогда никого не любило.
- Это не смешно…
- Ха-ха.
Я снимаю с себя мантию.

Фобофобия – боязнь появления симптомов страха.

Я смотрю в потолок и жду, когда в мои подземелья придет кто-то еще. Сводчатое небо над моей головой.
Я понятия не имею, что сейчас происходит наверху. Я не знаю, закончилась ли война и есть ли там вообще хоть кто-нибудь.
Я лежу на полу и пытаюсь вспомнить, сколько еще жабьих лапок у меня осталось. Наверное, я могу продержаться еще год. Потом окончательно испортятся все русалочьи глаза. И тогда… я стараюсь не думать о том, что будет тогда.
Но каждый раз, закрывая глаза в очередной попытке уснуть, я молю всех известных мне богов.
- Тебе будет меня не хватать?
Я смотрю на свои полупрозрачные пальцы. Если приведения осознают и принимают свою смерть, они умирают до конца.
- Успокойся, Люциус. Тише, тише, тише…
Я лежу в темноте и прошу одного – чтобы ты никогда, никогда, никогда не пришел ко мне. Я хочу, чтобы ты был жив.
Это единственное, что меня по-настоящему волнует.

Fin.

* Панафобия – боязнь всего.

Botanika

Панафобия* - Текст произведения

Отзыв

Джордж Бернард Шоу :

.

Комментарий