- Что? Ах, да, я же обещала рассказать. Я, конечно, не лучший рассказчик, но раз уж просили… Прям так и говорить, да? Ну,
я – Парвати Патил, Гриффиндор. Ну, знаете, наверное: моя сестра Падма
из Рейвенкло. Не знаю, почему нас странно распределили. Мы, конечно,
все думали, что сестер отправят на один и тот же факультет. И мама так
говорила, и папа, и кузен Джонни, и эта выскочка – ха, подругой мне ещё
называется! - как там её? А, Китти, кажется… Впрочем, не в ней дело.
Простите. С Лавандой я познакомилась ещё в экспрессе: ну, знаете,
там же все знакомятся! Мы оказались в одном купе, и я сразу заметила,
какая она красивая.
Лаванду с трудом можно было назвать
красивой. Красивая – значит, необыкновенная, сияющая, поразительная.
Лаванда всего лишь соответствует стандартам моды. Хорошенькая, но
обычная. Наверное, дело в улыбке.
- Ну конечно же дело в
улыбке! Она всегда улыбалась, буквально по любому поводу. Я раньше
думала, что это глупо, но потом поняла, что это как бы…способ защиты.
Понимаете? Вот, к примеру, тебя обидели… Что значит «как»? Ну, к
примеру, парня увели, или обозвали мерзко. Вот. А ты – улыбаешься! И
кажется, что тебе наплевать.
Лаванда бросает на Парвати
скучающий взгляд и уголки её губ чуть приподнимаются в мягкой улыбке.
Это никогда не выдает недовольство и, кроме того, препятствует
возникновению складок над подбородком. «Милая ты моя змеючка, надеюсь,
славно вчера с Дином Томасом повеселилась?». Улыбка Парвати
превращается в гримасу. Парвати глядит в сладкие глаза Лаванды и снова
улыбается, теперь уже слабо, но искренне. «В постели – «С» с минусом,
дорогая». Ну и что, что Томас – парень моей лучшей подруги! Мы
улыбаемся, и нам действительно на всё наплевать.
- Общие
интересы? Помилуйте, господа, мы с ней дружим с одиннадцати лет! Мы
столько пережили вместе! Что? Да, конечно. Уже через месяц мы
сблизились настолько, что стали мыслить совершенно одинаково. И фразы
одни и те же произносили одновременно. Так забавно, честное слово!
Присказку такую знаете? Когда говоришь что-то хором, надо коснуться
собеседника и крикнуть первым «С тебя конфетка!». Глупо, по-детски, но
очень весело. Из-за этого в нашей комнате всегда был бардак…
Розовая
помада, блески для губ, несколько баночек пудры. Около зеркала – гели и
всевозможные кремы для лица и волос и разноцветные лаки для ногтей. На
стене – карандашные портрет на клетчатой бумаге, изображение Лаванды –
подарок Дина Томаса. А рядом – фотография солиста «Поющих гоблинов» и
ловца «Палящих Пушек». И везде – фантики, фантики от шоколадок,
карамели, ирисок. «С тебя конфетка!» - Парвати пытается осалить
Лаванду, та отпрыгивает назад, и обе они, раскрасневшиеся и
заливающиеся смехом, падают прямо в кучу разноцветных бумажек. Сладко,
липко и пахнет жженым сахаром.
- Слава богу, я от природы
такая худая. Что ни ешь – ни капельки не толстею! Все конфетки, как
правило, доставались мне, а бедняжка Лаванда вечно сидела на диете. Она
молодец, никогда не была жирной, хотя, конечно, она – девушка
фигуристая такая…
Лаванда лежит в куче фантиков, и улыбается,
вдыхая чуть уловимых запах запрещенных сладостей. Её мантия чуть
задралась, пикантно оголив светлую веснушчатую кожу, чуть загорелую,
гладкую, юную. Лаванда смеётся и соблазнительно вытягивает ноги, играя
в магглский стриптиз, нелепо поводит плечами и по-дурацки запрокидывает
голову, смеясь над собой и над всем миром. А Парвати не может отвести
от неё глаз.
-Ну и естественно, мальчики! Тут уж
пошло-поехало. Мы двое – Лаванда и я – были самыми популярными
девушками на курсе! Как объясню? Да вы на этих остальных клуш
поглядите! Им всего этого и не надо было вовсе. Как будто в школе кроме
учебы и делать больше нечего.
Лаки, анкеты, наклейки, журналы.
Косметическая магия и предсказания по шару. Карты Таро и гадания на
зеркалах. Ночные посиделки в гриффиндорской гостиной. Лаванда в кресле
с Дином Томасом, смеётся, целуется, сверкает оголенными плечами.
Парвати скучает в объятиях Симуса, и, встречая его умоляющий взгляд,
равнодушно улыбается. Мальчики тут, мальчики там. В квиддичных
раздевалках и по выходным за теплицами. Чуть позже – в астрономической
башне и «Трех метлах». Мальчики не пугают. Нужно только навести
марафет.
- А краситься она умеет – ну просто класс! И меня научила: если хотите, как-нибудь покажу… Не хотите?
Сдавленные
смешки. Пуховка щекочет щеки, а кисточка для туши вот-вот выколет глаз.
«Да не крутись ты! Сиди смирно, сейчас мы из тебя конфетку сделаем».
Ровно ложатся зеленоватые тени, твердая уверенная и почти не женская
рука подводит карандашом веко. Мгновение – и руки Лаванды порхают как
птицы, легкими движениями нанося розовые румяна. И вот – палочка помады
гладит губы, а Парвати, закрыв глаза, представляет, что это Лавандин
палец. «Никогда не доверяй косметическим заклятиям. Они сушат
кожу, и поэтому наносить крем надо руками. Вот так». Лаванда
показывает, как растирать на лице питательную маску, а Парвати первый
раз в жизни ощущает сладкую и болезненную тяжесть внизу живота.
-
Ревность? Ну, конечно, как же без неё…Знаете, как она злилась, что я
заполучила Поттера на Святочный бал? Ссоры не было, но она неделю потом
ходила с такой гаденькой усмешкой и меня вообще игнорировала. Просто не
замечала.
Парвати навсегда запомнит эту неделю, полную чистого
физического удовлетворения и постыдных маленьких удовольствий. Лаванда
не смотрела на неё, а значит, она могла сколько угодно смотреть на
Лаванду. Лаванда, вытянувшаяся на трибуне, пытаясь увидеть полет Гарри
Поттера над гнездом дракона. Лаванда, наклонившаяся над грядкой в южной
теплице – над верхней губой повисла капелька пота, и Парвати с трудом
удерживается, чтобы её не слизнуть. Лаванда, причесывающаяся перед
зеркалом – рука её ритмично движется вверх-вниз, и в таком же темпе
подпрыгвает сердце Парвати. Лаванда спит на соседней кровати,
маленькая и какая-то помятая без косметики, а Парвати не спит, и только
накрахмаленный хлопок простыни хранит следы её резких мучительных
движений.
- Разумеется, мы с ней потом помирились. Если
честно, тут уже было не до ссор и шуток. Разговоры только о новой войне
– и в женской, и в мужской спальнях. Все тогда ужасно боялись, что
умрут, прямо ужас, честное слово! Да и сейчас боятся. Помню, шепчет мне
Симус на ушко: «Эй, темный Волди к тебе в дом стучится. Раздевайся,
детка, а то закедаврю тебя». Вот дурачок, верно? Темный лорд уже давно
не стучится никому в дверь – это ж детский сад какой-то. Сейчас только
и слышишь по «Магиорадио»: «Такого-то числа ожидается новая
массированная атака в такой-то области, столько-то нападающих». Сейчас
нашим аврорам всё известно, это же настоящая война.
«Мне
надоели эти толки – всё о битвах, да о битвах! - капризно протягивает
Лаванда. Перелистывая «Ведьмополитен», - и что теперь делать? Посыпать
голову пеплом и жить в антипрокляционном убежище?». В гостиной близнецы
громыхают какими-то новыми заклинаниями, и Парвати хмуро шутит:
«Вольдеморт идет». Лаванда отбрасывает журнал, и хитро улыбается,
неуловимым кошачьим движением приближаясь к Парвати: «Ну тогда я сниму
юбку и скажу…». Что именно она скажет, Парвати не услышала: она была
оглушена внезапно застучавшим в висках желанием, и, не помня себя,
судорожно стиснула руки на Лавандиной талии.
- Всё это ерунда.
Мы живем в такое дурацкое время и ничего не можем с этим поделать. Лишь
улыбаться и радоваться тому, что в твоей жизни есть лучшая подруга. Тем
и хороши друзья, что с ними всегда можешь оставаться такой, какая ты
есть…
Лаванда ошарашеннно смотрит в её лицо. Встретившись с
ней на мгновение взглядами, Парвати в ужасе отскакивает. «Ты что?»-
«Н-ничего…» Лаванда смотрит в упор. Но вот она взяла себя в руки и
улыбнулась. Нет, ухмыльнулась. «Ты что, лесбиянка?». Парвати и не
знала, что ответить. Только что она осознала сам факт того, что –
Мерлин всемогущий! – её сексуальная ориентация действительно далека от
традиционной. Ну да, лесбиянка. Покраснев до корней волос, она вылетает
из спальни.
- Не хочу показаться банальной, но настоящую дружбу надо ценить…
Поздно
ночью Парвати пробралась в спальню и юркнула в постель. И только тогда
поняла, что в её постели уже кто-то есть. Лаванда… Её сонный
голос: «А что, лесбиянка – это круто. Я бы тоже попробовала. Ведь в
этой жизни надо всё попробовать, правда?». Парвати чуть не задохнулась
от внезапно нахлынувших эмоций. Попробовать. Попробовать.
- Друзьям всегда можно выговориться, и они поймут тебя, тебе помогут…
Да, ниже, ниже языком. И руками. И пускай капельки пота скользят вниз по кончику носа…
- Думаю, каждая девушка в определенные моменты своей жизни нуждается в настоящей подруге…
И пускай это немножко неудобно. И очень стыдно. В нужный момент тебе станет всё равно.
- А, впрочем, чего-то я отвлеклась.
«Лаванда,
я… я люблю тебя» - «О, как мило. Я тебя тоже» – «Да нет, ты не
понимаешь. Люб-лю» – «Ага, а представляешь, если это нас затянет? И мы
станем настоящими лесбиянками?» - «Дура».
- Все возвращается
на круги своя. Война идет, но проходит мимо нас. Знаю, что несколько
симпатичных мальчиков пошли в авроры. Они потом приходили к нам из
училища и давали померить свои плащи… Такие милые, не то слово! Думаю,
каждая девушка любит военных… А что, это конец допроса? Господа, я могу
идти? А то уже темно, а мне от министерства до Хогвартса страшно
аппарировать: потеряюсь где-нибудь по дороге… - Почти всё, мисс
Патил. Только одно сообщение… Вы уж простите, что после допроса, но,
поймите, для дачи точных показаний вы должны быть в нормальном
состоянии… - Ну что там? Не тяните! - Вчера вечером Темный Лорд постучался в двери особняка Браунов в Колиндейле. - Как это – постучался? А там же… Лаванда? - Боюсь, что так, мисс Патил. Привычная улыбка Парвати застывает на губах. - Лаванда…Что… что с ней?.. Ведь всё в порядке? Что вы молчите?! Ведь всё в порядке! Вы глупо шутите! Правда? Правда? Правда?!
