Гремят барабаны, сверху ворохом осыпаются лепестки роз и волшебное конфетти. Желтый прожекторный луч выхватывает из душного полумрака сцены её высокую фигуру. - Ии-и… победитель рождественского конкурса красоты в Хогвартсе… - Ли Джордан на секунду замолкает, выдерживая театральную паузу, - Парвати Патил, Гриффиндор! Стены главного зала сотрясает общий рев: гриффиндорцы, ликуя, скандируют её имя, слизеринцы воют от разочарования, а остальные вопят во весь голос, упиваясь моментом. Парвати делает несколько маленьких шажков к микрофону по усыпанной цветами сцене.
Розы, пионы, хризантемы – символы классической, яркой красоты, зрелой и тяжелой, как их набухшие соцветия. Символы Венеры, чей гипсовый взгляд и массивные веки продолжают пленять с картин старых мастеров и школьных этюдников. Ирисы, нарциссы, фиалки – это легкость и свежесть юности. Школьницы, вальсирующие на первом балу, речные нимфы, вплетающие нежность и очарование в свои медовые косы, всё, кого сравнивают с первыми весенними бутонами. Тигровые лилии, гвоздики, маки – жесткие и страстные цветы – символы непреодолимого соблазна. Вызывающая сексуальность, пьянящая и сводящая с ума, - цвет женщин-охотниц, женщин-хищниц, их откровенных декольте и алых губ, пленяющая чувственность вина и черных кудрей молодых вакханок, красного цветка в волосах Кармен.
Казалось, всё это слилось воедино в тонкой девушке, берущей микрофон. Подчеркнуто-элегантное черное платье, собранные на затылке волосы и раскрасневшиеся щеки. Да, ты очень красивая. Да, ты – мой образец, мой идеал. Да, с моими белесыми глазами и невзрачным лицом мне далеко до тебя. Лаванда приподнялась на столе. Что же ты там говоришь? Несешь какую-нибудь банальную чепуху, как всегда, верно? Спасибо маме, спасибо папе, спасибо бабушке, жюри, гриффиндору, подружке Лаванде… Парвати спускается со сцены, и пятеро молодых людей тут же бросаются к ней, протягивая руки. Сияющая, она садится рядом со мной и тут же становится всеобщим центром внимания. - Парвати, пойдешь сегодня на нашу вечеринку? - Парвати, позравляем! - Шампанского, Парвати? - Я хотел бы… - Ты, Парвати… - Парвати… - Парвати… Все взгляды устремлены на неё: радостные, злобные, мстительные, уважительные, - но во всех, всех глазах – неизбежное восхищение. - Лаванда, пойдем отсюда… - устало шепчет Парвати, и я, как верная, настоящая подруга, встаю вместе с ней изо стола и торжественно сопровождаю её назад, в гримерную.
Под гримерную был переоборудован маленький заброшенные кабинет прямо позади Главного зала – там было душно, жарко и пахло до отвращения приторными духами. Торжественный блеск Парвати будто померк в единочасье: она уселась за туалетный столик и яростно начала стирать с себя разноцветные блестки. - Ну как? – спрашиваю я сухо. А то эта дурочка возомнит о себе не пойми что. - Мммм… я, кажется, счастлива, - Парвати нетерпеливо сбрасывает туфельки на головокружительной шпильке. - Вот и славно, - почему мой голос звучит так глухо? - Не хочешь меня поздравить? – напряженно спрашивает Парвати, на секунду опустив влажную салфетку. - С чем? С чепуховой победой на конкурсе для расфуфыренных дурочек? Я уселась прямо на чье-то платье, жесткое и накрахмаленное. По комнате кружили редкие блестки, на полу тускло мерцали разбросанные лаки и помады. - Дай подумать, - лениво протягивает Парвати, - наша мышка мне завидует? Я решила промолчать: сейчас всё равно не придумаю достойного ответа, лучше послушаю её и заговорю позже. - Так ведь, Лаванда? – продолжала Парвати, распуская слипшиеся от лака волосы, - завидуешь красоте и мужскому вниманию, да? Ах, все эти мальчики, что приглашали меня сегодня… - Жалкая выскочка, - равнодушно бросаю я, примеряя чей-то рыжий парик, - и шлюха. Пыльный манекен посмотрел на меня с немым укором. - Это я – шлюха? Я? – свистящим голосом начинает Парвати. Я вижу, что она явно заводится. - Конечно, шлюха. Ты ещё скажи, что не переспала со всем курсом. И что не имела Поттера после Святочного бала. - Сучка! – выдыхает Парвати, едва сдерживаясь, - сама обделена мужским вниманием, вот и говоришь обо мне гадости. Я закусила язык и поняла, что наша маленькая игра подошла к концу. Парвати первая сдалась и, не выдержав, покатилась от хохота. Она упала на кровать рядом со мной, и мы смеялись, пока на глазах не выступили слезы. А когда смеяться уже не осталось сил, я поцеловала её, как обычно – сначала легко тронув её накрашенные губы, а потом – глубоко и страстно, пока не почувствовала, что она обмякла от наслаждения в моих руках. Жесткий шелк хрустел под нашими телами, накрахмаленные сценические тряпки и бутафорские кружева опутали нас как водоросли. - Зачем тебе эти дурацкие конкурсы для тупых мужчин? – спросила я, прервав поцелуй. - Чтобы ты поняла, какое счастье тебе досталось, - с коротким смешком сказала она и коснулась пальцем моих губ.
