Белые гардении

- Дай мне знать, если тебе еще что-нибудь понадобится.

Голос Нарциссы Малфой холоден и официален, когда она обращается к похожей на призрака, темноволосой женщине, стоящей в тени. Не из-за того, что Нарцисса сердита, а просто потому, что она не знает, как вести себя с гостьей

Внезапное появление давно потерянной сестры, вернувшейся после четырнадцати лет Азкабана – к такому трудно приспособиться. Все эти годы в высшем обществе так и не подготовили Нарциссу к подобной ситуации: вот найти место за столом для приехавшего в последний момент экс-судьи Визенгамота или уничтожить пятно от вина на платье – все это она могла проделать с легкостью.

Однако ей никогда не приходилось решать, как поступать в подобном случае, и поэтому Нарцисса – истинная ведьма высшего магического общества – столкнувшись с ситуацией, которую не ожидала или с которой не может справиться, чувствует себя проклятой и ненавидит подобное положение вещей. Ее сердце колотится как ненормальное, но она пытается держать себя в руках, ведь за последние две недели она слишком часто теряла над собой контроль. Ей ужасно хочется устроить званый обед только ради того, чтобы доказать себе, что она все еще компетентна, потому что знает, как делать это с легкостью и это вернет ей утраченное чувство уверенности.

Беллатрикс появилась у её дверей – в грязной одежде, с глазами, горящими сумасшествием и восхищением, к которому Нарцисса не представляет, как приспособиться. Для нее было бы предпочтительней, если бы Беллатрикс появилась во время званного вечера, поскольку она знала что делать с неожиданными сюрпризами на светском рауте. А вот так, наедине – с несчастным Драко наверху и в отсутствие Люциуса… она чувствовала себя неуютно и обвиняла в этом стоящее перед ней привидение.

Нарцисса пыталась быть гостеприимной, натянуто улыбнувшись и прижавшись холодной щекой к щеке сестры, когда та только вошла. Лицо Беллатрикс оказалось таким угловатым и острым, что Нарцисса просто-напросто боялась порезаться.

А ведь до того, как Азкабан забрал ее красоту, Беллатрикс выглядела великолепно, словно произведение искусства. Она была сексапильной и чувственной, а воздух вокруг словно наполнялся желанием, когда она входила в комнату. Пышные и роскошные темные волосы – предмет особой гордости Беллатрикс – выгодно оттеняли её кожу – матово-бледную, как у всех богатых и чистокровных. И никакого плебейского загара у утонченной и изящной Беллатрикс Блэк. Вплоть до того самого дня, когда ее засадили в Азкабан, она являлась бриллиантом чистой воды и не позволяла никому забывать это.

Единственное, что нынче осталось в ней от бриллианта – это твердость; душа, до сих пор живущая в ее опустошенном теле, была разрушена бесконечными ночами тьмы, смерти и жестокости, изощренными пытками Дементоров. Теперь она мало походила на бриллиант – пороки забрали её красоту, оставив лишь редкие отблески былого великолепия.

Она стоит в тени, в элегантной гостевой комнате Нарциссы и кажется такой же живой, как серые могильные плиты на семейном кладбище Малфоев. Нарцисса помнит свою сестру полной жизни, постоянно в движении, словно хаотичная сила настоящей энергии. А сейчас тьма окутала её подобно савану, а хаос забрал ее разум - и теперь Беллатрикс покоряет комнату не красотой, а страхом. Флюиды и жизнь превратились в молчаливую враждебность, подобно тому, как детскую уверенность в том, что в шкафу прячется чудовище не могут развеять ни свет, ни уговоры родителей.

Тогда почему ты не можешь прекратить смотреть на нее с того самого момента, как Темный Лорд привел ее сюда и приказал позаботиться о ней?

Потому что мне интересно, будет ли Люциус выглядеть также, если когда-нибудь освободится.

От одной этой мысли Нарциссу пронзает острая боль.

Я не должна думать об этом, нет, не должна думать о Люциусе.

Сейчас Нарцисса исполняет приказ Темного Лорда и, хотя его Метка никогда не горела на ее коже, она все равно остается его марионеткой. И ей пора сделать то, что он приказал и дать убежище его верной последовательнице. Поэтому Нарцисса твердо внушает себе, что Беллатрикс вовсе не ее сестра, а лишь незнакомка с костлявым телом и горящими черными глазами. О Люциусе она подумает потом, оказавшись одна в своей постели, когда слезы, наконец, хлынут из ее глаз и испортят шелковую наволочку.

Беллатрикс не издает ни звука и не двигается с места. Нарцисса поворачивается к выходу, не желая, чтобы этот момент продолжался, мечтая забыть о сестре, которую она когда-то знала и так сильно любила; сестре, которую разрушил человек, чьи приказы она выполняет. В самом деле, у нее больше не было выбора.

- Ты хорошо выглядишь, Нарцисса, - после долгого молчания голос ее сестры звучит грубо и напоминает скрежет гравия под ботинками.

Голос Беллатрикс настигает её возле самой двери и, медленно повернувшись, Нарцисса видит, что её сестра бесшумно вышла из полумрака к свету свечей. Ничто в лице Беллатрикс не напоминает о связывающем их родстве.

И в её пронзительном голосе нет и намека на сестринские отношения между ними. Ни грусти о времени, которое они потеряли, ни даже ненависти из-за того, что Нарцисса и Люциус избежали наказания, которое она и Рудольфус вынесли за их преданность. Нет и того пламенного фанатизма, который так долго ассоциировался у неё с Беллатрикс, и это пугает Нарциссу больше всего – что же стало с Беллатрикс, если ее огонь погас?

И чем же буду я, если растает мой лед.

Нарцисса не может ответить. Она смотрит на свою сестру, и их взгляды встречаются – столкновение черных и голубых глаз, а затем она отворачивается, оставляя Беллатрикс во тьме, которой та принадлежит.

Войдя в свою комнату, Нарцисса снимает свой элегантный наряд и распускает волосы. Ее глаза выглядят потерянными на бледном лице, и когда она ложится в постель, то плачет не из-за Люциуса, а из-за Беллатрикс.

***
Ей снится день её свадьбы.

- Цисса, не глупи. Конечно, он любит тебя. А теперь помолчи и стой спокойно, чтобы я могла вплести это тебе в прическу Черт возьми, Нарцисса, цветы в твоих волосах? Этой свадьбой ты сделала маму такой счастливой, что я думаю, возможно, она простит мне мою собственную.

Как же ярко она помнит Беллатрикс, вплетающую в её волосы гардении – цветы, которые она ненавидит, от их приторно-сладкого запаха она задыхается и дрожит от отвращения. Нарцисса просто выполнила свадебные пожелания своей матери, чтобы сделать её счастливой. Она ненавидит гардении. Она хотела что-нибудь другое, более подходящее ей и Люциусу.

Что-нибудь экзотическое, что горело бы так же, как она пылает под его жесткими пальцами и изящным ртом.

Она должна сделать это ради мамы. Андромеда сбежала с грязнокровкой, а Беллатрикс… Нарцисса вовсе не была уверена в том, как именно сестра отпраздновала свою свадьбу, потому что однажды утром она пришла домой под руку с Рудольфусом и кольцом на пальце. А под мантией, на её руке горела совсем свежая Метка.

Главный кошмар их матери – три дочери, на свадьбы которых надо потратить довольно щедрую сумму.

И все, кроме Нарциссы, избавили её от этого.

- Такая хорошая дочь, - сказала Беллатрикс нежно и с легким безумием, которое даже тогда было в ней.

В своих снах Нарцисса помнит то, что всегда забывает наяву в те редкие моменты, когда думает о своей свадьбе. У Беллатрикс в прическе тоже были цветы.
– Из солидарности, - сказала она, закрепляя их в темных волосах. Это не были гардении, как у Нарциссы.

Беллатрикс носила орхидеи.

***
Беллатрикс просыпается в гневе.

Для нее привычно быть в гневе. Для нее непривычно спать.

В Азкабане она спала очень редко. Когда Нарцисса ушла, она улеглась в кровать, но шелковые простыни были настолько непривычными и мягкими, что это причинило ей боль (спустя столько лет, когда она спала на каменном полу Азкабана). И никаких причитаний, что убаюкивали бы её, как в Азкабане, где ей было удивительно комфортно от рыданий ее сокамерников. Ужасная колыбельная, что тут скажешь, но, похоже, она скучала по ней.

Возможно, если я окажусь достаточно близко, Нарцисса споет мне на ночь, также, как пели мои сокамерники.

Она встала с кровати и свернулась клубочком на полу под окном. Это напомнило ей Азкабан – свет, льющийся только в окно. Через какое-то время она заснула.

А теперь она проснулась, и её было нечем заняться, кроме как выдержать эту ночь и гнев, который она всегда приносит.

На мгновение, она вспомнила о Рудольфусе, о потрясающем моменте близости в Отделе Тайн, когда они трахались в кабинете какого-то министерского служащего прежде, чем отправиться за Поттером. Рудольфус прижал ее к двери, и это мгновенье было столь наполнено ненавистью, желанием и давно запретным вожделением, что она кончила от одного прикосновения его рук к ее шее; а ощущение его тела, двигавшегося внутри её собственного, довело до завершения то, что не смогли сделать годы тюрьмы – сделало её абсолютно безумной.

Она касается себя в темноте – здесь, на отполированном полу в доме Нарциссы, вспоминая тот момент, когда Рудольфус гневно зарычал на нее, тот момент, когда он наотмашь ударил ее и трахал, и как после этого обнимал ее, как будто никогда не хотел отпускать.

«Так давно, Белла, моя красивая, красивая ведьма… ненавижу тебя, хочу тебя, всегда…»

Его руки на её лице, в волосах. Она прижалась к его губам в безумном поцелуе, пробуя слезы, соленые и восхитительные, нектар их боли. Прижавшись своим исхудавшим телом к его, на какое-то мгновение она вновь стала ощутила себя красавицей.

А теперь, в одиночестве, она кончает, задыхаясь, с его именем на губах, и если бы в холодной и элегантной Нарциссиной комнате для гостей оказались дементоры, то они бы получили неплохое угощение – настолько счастлива она была в ту минуту.

Беллатрикс не ложится вновь в кровать, вместо этого она, словно призрак, скользит по дому своей сестры. Ее пальцы касаются полированных столов из красного дерева и элегантных бархатных штор; Она ступает голыми ногами по холодному, натертому до блеска паркету, который сменяется изысканными, мягкими коврами.

Пару секунд она смотрит на свои ноги, пытаясь вспомнить, когда в последний раз занималась собой. Она помнит, что в тот день, когда ее забрали в Азкабан, ногти на её ногах были покрыты лаком. Лак давно стерся. Она пытается вспомнить, какого он был цвета, но не может. «Наверное, красного»

Беллатрикс улыбается.

Ее руки все так же: изящны, с длинными пальцами, не хватает лишь обручального кольца. Его забрали в Азкабане, но она хочет получить его назад. Как странно – она не думала об этом почти пятнадцать лет, впрочем, она так давно не задумывалась о чем-либо в своем теле. В Азкабане это отошло на второй план, именно поэтому она выжила. Ее тело стало лишь помехой, поэтому она могла игнорировать голод, грязь, насилие. Все это не имело значения.

А теперь она хочет вернуть свое кольцо. У нее внутри все пылает от желания – ради Рудольфуса, ради мести, ради боли, ради пыток.

Из-под двойных дверей в конце коридора проникает полоска света, и Беллатрикс тянет туда, подойти, толкнуть дверь и ощутить под ладонями гладкость древесины. Ее сестра полулежит на диване, одетая в простую белую хлопковую ночную рубашку, глядя на яркое пламя в камине, лениво накручивая прядь своих светлых волос на палец левой руки.

Беллатрикс видит блеск ее обручального кольца с бриллиантом и прищуривается.

- Знаешь, они заберут его у Люциуса.

Нарцисса знает, что она здесь, она слышала, как открывается дверь, и знает, что это не Драко. Она не оборачивается, продолжая смотреть в огонь, хотя по её спине проходит дрожь от осознания того, кто – или что – стоит позади неё.

- Заберут что, Белла? – Детское прозвище легко слетает с ее губ – слишком легко.

- Его кольцо. Они забрали мое. И Рудольфуса. - Беллатрикс осматривает комнату, по-прежнему держась в тени, не желая, чтобы Нарцисса увидела, во что превратилась её сестра.

Боль пронзает её от мысли, что те вещи, которые так долго были забыты, вновь начали всплывать в памяти. Она издает звук, похожий на рыдание и прижимается спиной к двери. Это чувство ей знакомо – она помнит, как её привязывали к чему-то и пытали, и неосознанно трется об дверь, надеясь, что та рассыплется. Но это дерево слишком крепкое и хорошо отполировано для этого, но она отказывается от боли, в которой отчаянно нуждается.

Нарцисса слышит ее полувсхлип и оборачивается – ведь это первый звук, изданный ее сестрой, в котором прозвучали хоть какие-то эмоции. Нарцисса видит ее – темная фигура, прижалась к двери, длинные черные волосы закрыли ее лицо.

- Я знаю. Они отправили их мне, потому что я была… я - твоя сестра. Они хранятся в моем сейфе в Гринготтсе. И если захочешь, я найду способ забрать их оттуда.

Просто послать за ними Нарцисса не могла, это вызвало бы подозрение. За ней наблюдает Министерство, которое не верит ей, хотя у них нет причин бросить ее в Азкабан следом за Люциусом.

Люциус. А что, если он проснулся и уставился в потолок, медленно сходя с ума? Нарцисса прижимает дрожащую руку ко рту, не заботясь, что ее сестра может увидеть. Беллатрикс не помнит ее, Беллатрикс больше не сестра Нарциссы, а всего лишь безумный призрак женщины, переполненной темной магией и фанатичной ненавистью; женщины, поглощенной Азкабаном.. Нарцисса прикрывает глаза, пытаясь изгнать тот образ Беллатрикс, который она помнила все эти годы, и заменить его на банши, находившуюся сейчас в кабинете Люциуса.

Беллатрикс медленно оглядывается и видит свадебный портрет в рамке.
- У тебя в волосах были гардении.

Нарцисса открывает глаза, теперь её очередь всхлипывать.

- А у тебя – орхидеи, - ее глаза заполняются горячими едкими слезами. – Я так хотела орхидеи.

- Я знаю. Ты ведь ненавидишь гардении. – Беллатрикс дрожит около двери, когда тысячи воспоминаний, которые были забыты и заперты глубоко в ее сознании, выплескиваются огромной волной, напоминая её о гневе и боли, о любви и радости сестринский отношений. - О, Цисса…

Нарцисса быстро пересекает комнату, притягивая сестру к себе. И ее совершенно не беспокоит ощущение, что она обнимает скелет – настолько костлява была Беллатрикс – или то, что сестра уже не та красавица, какими были все сестры Блэк.
- Я скучала по тебе, – говорит Нарцисса, всхлипывая, уткнувшись лицом между шеей и плечом Беллатрикс. – Так скучала, Белла…

Руки Беллатрикс тонкие и жилистые, но они сжимают Нарциссу, словно в тисках. Беллатрикс ошеломлена запахом и прикосновением грудей Нарциссы к ее собственным, мягкими руками, которые вцепились в ее шею, горячими слезами, обжигающими её горло.

- Я бы тоже скучала по тебе, если бы не заставила себя забыть, - говорит она, дрожа. Мантия царапает её пылающую кожу, и от этого боль, которую она считала ушедшей, вновь поднимается внутри, угрожая затопить её целиком.

Нарцисса отступает, глядя в лицо Беллатрикс голубыми, мокрыми от слез глазами. Своими изящными, тонкими пальцами она убирает с лица Беллы прядь волос, а потом пододвигается ближе и прижимается мягкими губами к сухим и потрескавшимся губам своей сестры.

- Ты забыла меня, Белла? – ее голос напряжен от грусти.

Беллатрикс целует ее с отчаянием, грубо блуждая руками по спине Нарциссы. Она не помнит, как это быть нежной – если она вообще когда-нибудь это знала.

- Я забыла, - шепчет Беллатрикс, прокладывая дорожку поцелуев вниз по гладкой безупречной коже сестры. – Дементоры…

Нарцисса думает о Люциусе, представляет его свернувшимся калачиком в камере, спрятавшим лицо под светлыми волосами, точно так же как это, несомненно, делала Беллатрикс. Она представляет, как он смотрит на решетку, заставляя себя презрительно улыбаться дементорам, и хочет знать, что случится, если он тоже забудет ее.

Сейчас она прикасается к волосам своей сестры, пробегая пальцами по прядям, у которых отняли их прежний блеск и густоту. Будет ли Люциус выглядеть также, когда вернется к ней? Будут ли его светлые волосы висеть грязными, спутанными патлами вокруг его аристократического лица? Неужели он уставится на нее пустыми глазами и позабудет любовь, что была между ними?

- …они были как призраки и двигались совсем бесшумно, они хотели украсть меня, но знаешь что? – голос Беллатрикс наполняется фанатическим безумием, так хорошо знакомым Нарциссе, и самое ужасное, что этот звук делает ее радостной и счастливой. Беллатрикс становится собой, и Нарцисса очень хочет этого, даже если Беллатрикс сумасшедшая.

- Что, Белла?

Беллатрикс зарывается руками в ее волосы, а потом, резко дернув, заставляет сестру откинуть голову назад, но Нарцисса не издает ни звука. Она слишком долго была женой Люциуса Малфоя чтобы не суметь оценить всю многогранность изысканной боли, но это чувство, позволившее ей примириться с жестокой нежностью Беллатрикс, было чем-то большим, чем воспитанный в ней мазохизм.

Беллатрикс всегда была жестокой. Все проявления ее любви и обожания были темными и мрачными, с садистским уклоном, такой она была, есть и будет.

- Я думаю, наверное, я дала им так много, что они полюбили меня, эти дементоры, – В её голосе звенит безумная гордость. – И может быть, в конце концов, я стала одной из них.
Она смотрит на Нарциссу и опускает голову, и Нарцисса наклоняется к ней, чтобы встреться взглядом.

Все, о чем она могла думать, это Люциус и Поцелуй, который его ожидает. Но если Беллатрикс заставит ее забыть об этом, тогда она будет любить её так же сильно, как раньше, когда они танцевали на ее свадьбе. Нарцисса вспомнила, как Беллатрикс вынула гардению из ее волос, и заменила на орхидею прежде, чем уехать с Рудольфусом на какую-ту тайную, страшную миссию, на которой вполне могла погибнуть.

Беллатрикс целует ее, и Нарцисса забывает все – что это ее сестра, что это неправильно, что ее муж чахнет в камере, заложив свою душу безумцу. Она вцепляется в свою сестру, пахнущую чем-то экзотическим и пикантным – темной магией, опасностью, фанатизмом – она страстно прижимается к телу Беллатрикс, вдыхает его, упивается им, позволяет ему заполнить ту пустоту внутри, которая болела и мучила ее с тех самых пор, как арестовали Люциуса.

В любом случае, они лежат на кровати, и ее сестра снимает с нее ночную сорочку. Нарцисса всегда терпеть её не могла, потому что у ее матери была такая, поэтому она стала частью приданного, но Люциус только взглянув на нее, рассмеялся, и с тех пор сорочка была убрана в дальний угол ее шкафа. А теперь Нарцисса не спит в чувственном шелке и греховном атласе, которые всегда одевала прежде. Ей кажется это предательством, потому что она спит в их кровати одна.

Беллатрикс стягивает свою мантию, и ее тело такое ужасающе худое, только кожа да кости. Она смотрит на себя, думая, что ничего не осталось от ее прежних форм. Она вызывающе смотрит в глаза Нарциссе, как будто осознает, что её тело больше не сладенький персик, а скорее косточка, гнилая и мертвая внутри, без будущего, но похороненная в мягкой влажной земле.

Нарцисса прижимается к губам сестры.

- Для меня ты по-прежнему красивая, Белла.

Комната заполняется вздохами и всхлипами удовольствия. Нарцисса громко стонет, когда Беллатрикс проводит острыми ногтями по ее животу, оставляя длинные красные царапины. Они лежат на диване, их тела переплетены, а темные волосы смешались со светлыми.

Беллатрикс жестока, как и ожидала Нарцисса. Ее голос нежен, когда она уговаривает Беллатрикс доставить ей удовольствие пальцами, но ласки не помогают. Пальцы сестры, вонзаются в нее, словно ножи, но Нарцисса не хочет, чтобы та останавливалась.

Она забывает Люциуса. Забывает все.

Беллатрикс доставляет ей удовольствие; поклоняясь своей сестре, она забывает о выживании, избавляется от сожалений и чувства вины от того, во что превратилась её жизнь, когда она благоговейно целует, поглаживает и ласкает жаркую плоть Нарциссы.

Когда губы Беллатрикс оказываются между бедрами Нарциссы, они переплетают пальцы рук, стискивая их в знак близости между ними. Они – сестры Блэк, они вместе, и кончая они вновь так же сильны, как были всегда.

Потом Нарцисса сама купает свою сестру, доставляя ей удовольствие так ласково и нежно – и настолько непривычно, что Беллатрикс всхлипывает, когда все заканчивается. Она подтягивает свои костлявые коленки к груди, утыкается в них лицом, и плачет, как не плакала с самого детства.

Пытаясь её успокоить, Нарцисса прижимает Беллу к себе, укачивая, словно ребенка. Когда она прекращает плакать, они падают в постель, тесно прижавшись друг к другу.

Всегда Безупречны.
***

Когда она просыпается, Беллатрикс уже одета и стоит у окна, глядя в унылое пасмурное небо.

Она одета в сверкающую алую мантию, и ее волосы выглядят более здоровыми, чем перед ванной и заботливым уходом Нарциссы. Она по-прежнему худая и спокойная, словно призрак, с неописуемым выражением на исхудавшем лице.

- Скоро придет Рудольфус, чтобы забрать меня.

Нарцисса не спрашивает, откуда она узнала это, а только смотрит, как Беллатрикс подходит к кровати. На ее губах застыла решительность, а блеск её глаз беспокоит Нарциссу. А потом она улыбается, и эта улыбка похожа на орхидею, распускающуюся навстречу солнцу.

- Он приведет Люциуса.

Нарцисса чувствует всплеск радости, но потом сдерживает ее, вспоминая Беллатрикс в детстве, когда она отрывала крылья бабочкам и смеялась, когда они пытались взлететь.

- Зачем ты делаешь это?

- Потому что забавно наблюдать, как они борются, надеются, а потом умирают у моих ног.

В то время Беллатрикс было двенадцать.

Беллатрикс тихо смеется, и от этого звука по телу Нарциссы побежали мурашки, потому что ее смех был смесью сумасшествия с садистским удовольствием. Но также было в нем что-то… похотливое и привлекательное, что очень пугало Нарциссу.

- Я не играю с тобой, сестренка. Темный Лорд отправил Рудольфуса освободить Люциуса из Азкабана. И не волнуйся, - добавила Беллатрикс, дотронувшись холодными и шершавыми кончиками пальцев до гладкой щеки Нарциссы, - он не столь безумен, как я.

Прошлой ночью прикосновение Беллатрикс заставляло её плакать от счастья, но сегодня она почувствовала боль в желудке и вздрогнула из-за этой ласки. Беллатрикс наклоняется и целует Нарциссу в лоб.

- Твой муж возвращается к тебе. Ты должна быть счастлива.

Нарцисса разрывается между желанием обнять Беллатрикс и желанием оттолкнуть ее от себя, отойти, скрыться где-нибудь в саду среди роз, окружить себя красотой вместо темноты и смерти.

Но она не делает ничего подобного, просто позволяя эту ласку. Беллатрикс отступает, пристально глядя на Нарциссу своими прозрачными темными глазами. Напряжение спадает, и Нарцисса чувствует, что тонет в отступающем потоке её безумия.

- А как же моя сестра?

Ее слова нежны и полны скрытого смысла, и они носятся между ними, подобно падающему на землю перу.

Беллатрикс дарит ей еще одну сумасшедшую улыбку, и проносится мимо, чтобы исчезнуть за дверью. Она изящно оборачивается, в водовороте красного и темного, и произносит:

- Я оставила тебе подарок на подушке. Носи его для Люциуса.

Она уходит, и дверь закрывается за ней с тихим хлопком, эхо от которое звучит в комнате гораздо дольше, чем должно было. Нарцисса поворачивается, не зная, чего ждать от оставленного Беллатрикс подарка.

У Драко была кошка, которая любила приносить ему дохлых крольчат, чтобы произвести впечатление. Что же моя сестра, беспощадная и изящная, словно пантера, преподнесла мне?

На мягкой, бледно-голубой наволочке лежит одинокая, кроваво-красная орхидея.

Нарцисса протянула руку, чтобы коснуться ее, одновременно поражаясь символизму и отвергая сочную, неприкрытую красоту цветка. И несмотря на то, что она так страстно хотела его, это было не её. В конце концов, похоже, гардении подходят ей больше.

И выйдя навстречу своему мужу, который действительно вернулся домой с Рудольфусом – грязный и взбешенный унижением, которое он испытал, Нарцисса не стала одевать ее.

Вместо этого, Нарцисса заколдовала орхидею, чтобы та оставалась свежей. Она поставила ее на свой туалетный столик, в стеклянный кувшин, где она никогда не завянет. Каждый день она смотрит на орхидею и вспоминает, и думает о Беллатрикс, и грустная улыбка блуждает у нее на лице, пока она причесывает свои волосы.

Цветок проживет гораздо дольше Беллатрикс и, возможно, когда придет время, она похоронит свою сестру вместе с ним.

Sionnain

Белые гардении - Текст произведения