День рождения Нарциссы

Часть 1.

Сырой ветер хлопает её по щеке: легкое, словно бы покровительственное, касание. Она прижимает пальцы к холодной гладкой коже, не в силах поверить, не в состоянии до конца понять, что же она делает здесь: на серой улочке захолустного городишки, в шляпке, сдвинутой набекрень, со спутанными волосами, в черном пальто старомодного фасона.
Ставит сумочку на край парапета, и тут же спохватывается, прижимает к груди, испуганно озирается: ни дать, ни взять, девчонка из деревни, впервые попавшая в место-где-полно-народу.
Но Литтлчерч – совсем не такое место. Народу здесь нет: по крайней мере, в этот ранний час, все (весьма немногочисленные, по чести говоря) витрины зашторены, все двери заперты, все обитатели аккуратных домиков, наверное, спят, под убаюкивающие звуки весеннего ветра.
Ветер вновь налетает, подталкивает её в спину, задирает подол пальто, кидает пряди пышных светлых волос на лицо. Она отворачивается на секунду, чтобы волосы сдуло назад: без заклинаний она так же беспомощна, как обычная женщина («маггла» - брезгливый голос мужа из самой глубины сознания) без расчески или бутылочки с лаком для волос. И шляпка съезжает на затылок, придавая всему облику еще большую нелепость.
Нарцисса поворачивается, шагает вдоль парапета старого железнодорожного моста, и, ветер свидетель – вы сможете увидеть тонкую «стрелку» на шелковом чулке от мадам Малкин («магический филь-де-перс для самой нежной кожи», «делает ваши ноги безупречными»).
Каблуки то и дело подкашиваются, походка женщины становится дерганой и беспомощной. Сумочку она по-прежнему прижимает к груди, будто имеется нечто ценное: на самом деле, она почти пуста: лишь серебряная пудреница и свернутые бумажки маггловских денег.
Их не хватит на билет маггловского поезда, это она уже знает.
Она также знает, что идти ей некуда: и все же шагает, каблуки застревают в трещинах старого деревянного настила, шляпка вот-вот улетит, и стрелка на чулке мелькает из-под черного подола, словно напоминая случайному зрителю, как низко пала миссис Малфой в это прохладное апрельское утро.

***
Когда-то она, будучи еще нескладным длинноногим подростком, была вполне счастлива, но с тех пор произошло столько событий, что, пожалуй, последний счастливый день в её жизни так и остался тем солнечным, пронизанным запахами ромашки днем, когда она встретила свое четырнадцатилетие.
Ранним утром подарки начали появляться на покрывале, и, к тому моменту, как Нарцисса проснулась, серебристые, мятно-зеленые, розовые, голубые коробки высились в ногах постели. Несколько букетов стояли в вазах на прикроватном столике и даже на полу. Она рассматривала открытки, которые тонкими голосами пели поздравления, и чувствовала, как вот-вот что-то взорвется в груди от радости.
Одна из открыток гласила:
«С днем рождения самую красивую колдунью». Серебряные буквы проступили из бледно-зеленой бумаги.
Коробочка, которая была не такой большой и нарядной, как другие, тем не менее, притягивала к себе, манила.
Нарцисса осторожно взяла её в руки: тяжелая.
Крышка, словно почувствовав её прикосновения, приподнялась. Слабое снежно-белое, холодное сияние.
Нарцисса – худая нескладная девочка с копной светлых волос – охнула от восторга.
Она вовсе не считала себя самой красивой колдуньей: пока рядом была Беллатриса, которая изо дня в день внушала сестрам не только страх, но и благоговейное восхищение. Пока рядом взрослели подруги, обгоняя друг друга то в округляющихся формах, то в нарядах, то в замысловатых прическах, то в чистокровных кавалерах.
Тщеславие правило девичей спальней факультета Слизерин, правда, отчего-то Нарцисса подозревала, что тщеславие правит и любыми другими спальнями, где только взрослеют юные хорошенькие колдуньи.
Но, щурясь от невыносимого ослепительного сияния, задыхаясь от счастья в то далекое утро на узкой кровати, она узнала совершенно точно:

она и в самом деле самая красивая колдунья на свете.

Как он мог выбрать её, как мог разглядеть в толпе девчонок? Когда она почувствовала на себе его взгляд, который долго принимала за взгляд влюбленного? Прошло несколько лет, и она перестала задавать себе эти вопросы. Она окрепла и расцвела, как молодое деревце, и ни тяжелая, давящая красота Беллатрисы, ни беспечное очарование Андромеды больше не тревожили её: она-то знала правду.

И случилось так, что судьба исполнила все мечты той девочки – исполнила с лихвой, словно издеваясь над тем, что, было загадано.

***
-Вот я и говорю, мисус, проехать бы, может, с ветерком бы не мешало, да кто нам тот ветерок оплатит?

Чернокожий мужчина оборачивается к пассажирке, замершей на заднем сидении. Руль он не выпускает из рук, и, если бы Нарцисса хоть немного разбиралась в маггловских видах транспорта, ей стоило бы испугаться.
Но она только нервно сдвигает колени, тянет на них пальто, отворачивается и с самым отрешенным и надменным видом вглядывается в проносящиеся мимо поля.

-Так и так, а если бы еще и доложили, так я бы и…

Машина дергается, и водитель не без сожаления вынужден отвернуться.
Нарцисса тихонько выдыхает.
В кабине этой странной кареты пахнет чем-то невыносимо пугающим, острым: она не знает слова «бензин», не знает, как пахнут разогретые металлические детали, и запах просто пугает её, словно животное. Каждая мышца напряжена. Она трогает прядь волос, свисающую из-под шляпки, и поднимает глаза на дорогу впереди.
Ну надо же, какая скорость: словно на «Молнии».
Только вот нет свежего ветра, нет запахов леса и полей, нет ощущения полета и восторга: только пыльная, пахнущая угрозой, грязная карета.
Нарцисса переводит взгляд на маленькое зеркальце над головой маггла.
Секунду, застыв, смотрит в лицо незнакомой женщины: огромные, обведенные серыми тенями, глаза.
Кто она?
Поднимает руку и трогает оборванный край вуали.

Ярко-карий, с голубым белком, круглый глаз косит на неё в зеркале. Чернокожему мужчине словно бы не по себе.
- Да что с вами такое случилось, мисус?
Она молча смотрит на него.

Никакой магии не осталось: она сама этого хотела.
Но крошечные частицы – пылинки с её кожи, капельки пота с тонкой шеи, тончайшие выделения из пор – всегда будут содержать немного волшебства. Запах Нарциссы прикасается к чернокожему говоруну вместе с её растерянно-надменным взглядом, и мужчина вдруг смущенно отводит глаза.
Поводит плечами, будто от сквозняка.
В смятении бормочет:

- Ну и куда вас везти?

Она глядит на запыленные носки своих туфелек.
Не поднимая головы, тихо произносит адрес.

***
Сколько же лет прошло?
Нарцисса задает себе этот вопрос, лишь когда понимает, что дом пуст. На двери приклеена записка, извещающая о местонахождении «Джорджа Б. Дейзи, риэлтера и магистра по Волшебным постройкам». Джордж Б. Дейзи, вероятно, из тех неуловимых и пронырливых типов, что снуют по магическому Лондону, распространяя вокруг себя запах заброшенных зданий и старых чердаков – и за приличное вознаграждение сообщают страждущим количество привидений на квадратный фут площади, способы борьбы с бешеными докси и магические коды от замков.

Сколько же лет она не видела сестру, и сколько лет дом, откуда пришло последнее письмо Андромеды Тонкс, являет собой предмет бурной деятельности мистера Джорджа Б. Дейзи?

Чернокожий парень высадил её у вокзала Кинг-Кросс: адрес, который она назвала, можно было бы искать десятилетиями, и не доискаться. Она добиралась сюда, на узкую грязноватую улочку с чахлыми кленами еще полдня: никогда раньше Нарцисса не бывала в маггловском Лондоне, да и магический в последние годы посещала очень редко.
Но за все то время, что она, спотыкаясь, брела по тротуарам, что терпела толчки и ушибы в толпе спешащих людей, что ковыляла, позабыв о гордой походке, сняв одну туфлю и оставляя на асфальте влажный окровавленный след – за все это время она ни разу не подумала, о том, сколько лет не видела свою сестру.

Тупо разглядывая замок и записку, она чувствует подступающие к горлу слезы. Сглатывает их – поспешно, давясь соленым вкусом. Опускается на верхнюю ступеньку крыльца: плевать, что пальто запылится, оно и так все в пыли.

Сколько лет?
Последний раз – когда Андромеда только вышла замуж. Гордо носила большой, круглый животик.
Нарцисса даже поздоровалась с Тедом Тонксом, хоть это и было - слишком много чести для грязного маггла.
Как её красавица-сестра могла выбрать этого… этого никчемного, нищего, глупого, уродливого человека? Тем не менее, сдержав брезгливую усмешку, Нарцисса протянула ему руку – всего один раз. Чтобы поговорить с сестрой, она готова была даже дотронуться до этого идиота, даже выпить жидкий чай, который он принес в грязных чашках с облупленными краями.
Нарцисса вспоминает тот – последний – разговор с сестрой так ясно, словно это произошло лишь вчера.

Закрывает глаза. Она слишком устала, чтобы придумать что-то, что могло бы помочь.

***
-Леди? Леди, что вы здесь делаете?

Кто-то бесцеремонно трясет её за плечо. Сон у Нарциссы слишком глубокий: со вздохом открыв глаза, она поначалу не может сообразить, где находится. Вокруг темно, лишь яркие пятна искусственного света невдалеке. Воздух остыл, и с её губ слетает пар, когда, подняв глаза, она говорит:

-Кто вы?

Вопрос адресован мужчине, склонившемуся к ней: круглое лицо в пушистых бакенбардах и мантия с высоким воротом.
Он нетерпеливо тычет пухлым пальцем в табличку, прикрепленную на правом лацкане: буквы прыгают, словно издеваясь, затем нехотя собираются в слова.

-Мистер Дейзи? Вы продаете этот дом?
-Ну конечно, я продаю этот дом, леди. А вы кто такая и что вы тут…

Нарцисса торопливо вскакивает. Прижимая сумочку к груди, оглядывает улицу за спиной риэлтера и магистра по Волшебным постройкам. Масляно-желтые фонари и какая-то девица топчется на краю тротуара.

-Миссис… Леди… Возможно, у вас проблемы, но я не намерен, - начинает свою песню магистр, но Нарцисса перебивает его.
-Вы знали семью, которая жила здесь? Мистер и миссис Тонкс? Знаете, куда они переехали?

Мистер Дейзи хмурит брови и зачем-то поворачивается к девице.
-Я… э…
-Вы знаете их? У них должна быть дочь. Вы бы не могли сказать мне…
-Мисс, - говорит мистер Дейзи темной фигуре, - мисс, подойдите к нам.

Девица выступает из полутьмы и Нарцисса пораженно выдыхает. Высокие скулы, узкое лицо – словно вернулась Андромеда, и словно ей двадцать пять.
Нет, на самом деле девушке можно дать и пятнадцать – она худощавая, с копной невыносимо-морковных волос, огромные глаза глядят с любопытством.
Она идет к Нарциссе. Те же движения, угловатые, неловкие и неуклюжие. И, разумеется, спотыкается на ровном месте: точно так, как спотыкалась Андромеда.

-Добрый вечер, - девушка переводит взгляд с мистера Дейзи на Нарциссу и обратно.
-Вот эта женщина спрашивает о…
-Н… Нимфадора, - говорит Нарцисса, и повторяет, словно пробуя имя, - Нимфадора.
-Боже, - говорит девушка с морковными волосами, - я вас знаю!
-Конечно, конечно, я просто искала Андромеду и…
-Вы тетя Нарцисса, правда?

Девушка хмурится, словно произнесение имени заставляет её задуматься.
-Что вы тут делаете? Как вы нашли этот дом?

***
Нарцисса набрасывается на еду и кофе, не снимая перчаток.
Нимфадора глядит на неё со смесью любопытства и болезненной жалости.
Её тетя обхватывает кружку пальцами, с наслаждением глотает пахучий напиток.
-Вы не снимете перчатки?

Нарцисса растерянно глядит поверх белого фарфорового края. Затем спохватывается: в полутьме ресторанчика видно, как, заливаясь краской, темнеет её хорошенькое лицо. Поспешно стягивает перчатки и улыбается жалкой, растерянной улыбкой:
-У меня замерзли руки. Я вся замерзла.
-Еще бы, - говорит девушка.
-И, оказывается, я ужасно голодна, - еще одна слабая улыбка.

Нимфадора подвигает к ней тарелку со своим нетронутым пирогом. Некоторое время Нарцисса глядит на него, и в глазах, кроме голодного блеска, появляется еще что-то… Но угадать невозможно.
Женщина встряхивает волной светлых волос и принимается за пирог.

-Мама рассказывала о вас.

Нарцисса не поднимает глаз.

-А я видела вас издали, на Кубке. Вас и вашего мужа.
Нарцисса молча глотает, затем, тщательно разглаживая перчатку, говорит:
-Как она умерла?
-О, очень легко. Я думала, вы знаете. Она … я думаю, не мучалась.
-А… Тед? Твой отец?
-Во всяком случае, я верю, что ему сейчас неплохо. Как и матери.

Нимфадора улыбается широко и беспечно.
Прикасается палочкой к щеке, затем крутит её в пальцах.
Кто-то у барной стойки начинает выкрикивать: «Пушки Педдл – жалкие … !», но, впрочем, скоро умолкает. В ресторанчике становится как будто теснее.

-Значит, вы ушли оттуда? Насовсем?
-Да.
-И он не стал вас искать?
-Этого я не знаю. Должно быть… - Нарцисса запинается, смотрит на Нимфадору, словно прикидывая, может ли доверять. Выхода, впрочем, у неё нет.
-Должно быть – что?
-Должно быть, дело в том, что я развоплотила свою магию.

На мгновение глаза Нимфадоры округляются - как и её приоткрытый рот. Зрелище, пожалуй, даже комичное.
Нарцисса усмехается, почти той же улыбкой, что её муж, а теперь – и сын. Холодной, полной превосходства и неприязни.
Однако улыбка гаснет, и вместе с улыбкой уходит гордость за поступок.

-Ноооо… это ведь опасно! И, кроме того, это может быть… Нет, тетя Нарцисса, я ушам своим не верю. Вы сделали это, чтобы он не смог вас отыскать?
-Да.
-А вы не подумали, что можете остаться сквибом навсегда?
-Подумала.
-Ох, ну и дела! Значит, теперь вы совсем …

Те слова, что так и просятся, никто из них не произносит.
Теперь она – все равно, что совсем голая, беззащитная, потерянная.

-Теперь я живу без магии.
-Без магии добрались в Лондон?
-Я ехала в… в этой карете.
-Машина?
-Да.
-А из поместья?
-Я шла. Потом немного ехала на поезде. До городка Литтлчерч.
-Ох, - говорит Нимфадора, - ох.

***
Разговор с Андромедой ни к чему не привел: Нарцисса и не сомневалась, что не приведет, но отчего-то продолжала надеяться.
Просила одуматься и подумать о ребенке. Предлагала сестре – о, тогда Люциус был гораздо терпимее к таким вещам (а может, это ей только казалось?) – переехать в Малфой-Мэнор. Говорила о том, сколь незавидна судьба полукровок.

Андромеда лишь улыбалась странной, потусторонней улыбкой.
Тед Тонкс вошел в крошечную столовую и, так же тоскливо улыбаясь, смотрел, как они прощаются.
Нарцисса поцеловала теплую, пахнущую персиковым кремом щеку – и, оглянувшись у дверей, в последний раз посмотрела на Андромеду.

Скучала ли она?
Разумеется, да. Были дни, когда она не могла отделаться от мыслей о сестре. Дождь за окном и холодные придирки мужа, запуганный до крайней степени Добби в очередной раз расколачивал себе пальцы молотком – а она уходила в дальнее крыло, чтобы просто прижаться лбом к прохладному стеклу.

Она не скучала по Белле – той не нужны были ни жалость, ни зависть.
Она выбрала свой путь, путь войны, и Нарцисса не сомневалась, что Белла жаждет не просто битв, но гибели или победы – ничего половинчатого или среднего она не терпела.
Иногда они с мужем появлялись в Малфой Мэнор – чтобы лишний раз убедить Нарциссу в том, что она сестре не нужна.

Но об Андромеде она вспоминала – со смесью нежности и тоски.

-Знаете, - говорит Нимфадора, глядя на неё своими огромными глазами, - не ожидала от вас такого.
-Чего, Нимфадора? Что я смогу уйти или …
-Развоплотить магию. Даже мама бы, наверное, не смогла. И пожалуйста, не зовите меня Нимфадорой. Ненавижу это имя.
-Как же тебя называть?
-Тонкс.
-Просто «Тонкс»?

***
-Эй, Тонкс, приветик!

Она оборачивается: к столику ковыляет тип вполне авантюрной наружности, в сдвинутой на затылок шляпе, в видавшей виды мантии.

-Привет, Тано, - говорит Тонкс с неохотой.
-Чего это ты так рано пьянствуешь?
-Я не пьянствую.
-Да? Продала дом?

Тонкс морщится.
-Тано, мы с тобой можем пообщаться лет через двести. Я не обижусь, - говорит она, и Тано, скривившись, переводит взгляд на Нарциссу.
-А это кто с тобой?
-…и я не забыла, что твое дело Аврориатом все еще не закрыто, - в голосе Тонкс появляются стальные нотки.

Эта реплика оказывает на непрошенного собеседника поистине магическое действие: скривив физиономию еще сильнее, он делает вид, что кого-то заметил у барной стойки, и торопливо ретируется.

-«Аврориатом»?

Девушка выглядит немного смущенной. Порозовев, она придвигает к себе чашку с кофе.
-Н-ну да. Вообще-то я помню, что у вас… у вашего мужа тоже проблемы. С нами.
-Ты работаешь аврором?
-Разве вы не знали?
-Н-нет. Я ничего не слышала об этом, и я думала, ты поступила в Министерство.
-Ну да, - Тонкс ухмыляется, - но я не занимаюсь учетом котлов с дырявым дном или приютами для юных оборотней.
-Ты не носишь форму?
-Неа. И вообще, сегодня у меня выходной. Мистер Дейзи хотел, чтобы в дом приехали покупатели, и мне надо было кое о чем с ними поговорить.
-Нравится твоя работа?

В ответ девушка снова ухмыляется.
Нарцисса чувствует сытую, сонную усталость – отчего-то известие о том, кем работает её племянница, ничуть не меняет отношение к ней. И не пугает, не вызывает автоматический прилив тревоги – как случилось бы еще пару недель назад.
Сейчас ей все равно. Она устала, невыносимо устала, она хочет спать, и будь что будет.
Она говорит:

-Тонкс, ты знаешь, где можно переночевать? Гостиница, какая-нибудь…- Нарцисса умолкает, затем не без усилия произносит, - мне нужна не слишком дорогая. У меня мало…
-Гостиница? «Дырявый Котел», ну, если, конечно, там понравится. Шумноватое местечко, но недорого.
Нарцисса благодарно кивает.

-Минут пять на метле, если прямой дорогой.
Повисшая пауза заставляет Тонкс покраснеть.
-О, простите! Простите, я такая дура!
-Ничего. Ничего страшного. Может быть, ты проводишь меня? Я давно не была в Лондоне, совсем не знаю улиц.
-Ну конечно, провожу. Правда…

Тонкс окидывает критическим взглядом пальто и шляпку Нарциссы. Задерживает взгляд на светлых волосах.
-Там, знаете ли, всякая публика водится. Могут и узнать.
-Что ты имеешь в виду?
-Кто-нибудь может увидеть вас и узнать. А если мистер Малфой вас ищет, то…
-Понятно. Но… Тонкс, что же мне делать?

***
В тот момент, когда Тонкс открывает дверь, происходит нечто, что заставляет Нарциссу очнуться от странного – полудремотного - состояния, что охватило её по пути сюда.

Она тихонько охает и быстро опускается на пол. Дверь перед её лицом распахивается, и теплый порыв застоявшегося воздуха приносит запах зелий и жасминного чая.
Нарцисса опускает голову. Тонкс оборачивается - чтобы увидеть, как миссис Малфой в скрюченной позе застыла у порога, словно пораженная заклинанием.

-Что с вами?
Она садится на колени, вглядывается в лицо Нарциссы – осунувшееся, с темными пятнами вокруг глаз.
-Что с вами такое?
-Мне больно, - говорит Нарцисса и смотрит прямо перед собой.

В тесной прихожей разбросаны принадлежности для чистки метлы, кеды и туфли, аврорская мантия небрежно свешивается со стула. Она видит все это сквозь туман, стонет и пытается подняться.
Боль, словно змейка, скользит по животу, то убегая под кожу, то возвращаясь, и её чешуйчатое тело кажется раскаленным.
-Что случилось? Можете идти? Да что такое?

На лице у Тонкс – скорее недоумение, чем сочувствие. И очень похоже на досаду: ах, дорого бы дала Нарцисса, чтобы не оказаться в подобной ситуации.

Но еще дороже – чтобы убрать боль.
-Нам нужно войти, - щека у Тонкс дергается, - я попробую вас поднять.

Она помогает себе каким-то заклинанием. Нарцисса двигается покорно, медленно, карикатурно-маленькими шажками, словно в пародии на гейшу.
Едва за их спинами захлопывается дверь, она говорит:
-Пожалуйста. Могу я принять ванну?

Морковные волосы топорщатся во все стороны. Она задевает щекой пушистые пряди.
От кожи Тонкс пахнет персиковым кремом.
Плечо у неё острое, она дергает им, пожимая, и говорит:
-Ну конечно. Только у меня беспорядок.
-По правде сказать, ужасный бардак, - добавляет она, немного подумав, и Нарцисса смеется.

Впервые за несколько последних месяцев.

***
«Мне так больно»:
мысль чистая, ясная, и почти совершенная в своей законченности. Она протягивает руку, чтобы дотронуться, и тут же отдергивает вновь. Отчего-то ей страшно прикасаться. Она старается не смотреть туда, поэтому оглядывает, тщательно, с преувеличенным вниманием, каждую из окружающих её вещей.
Латунный облупившийся кран, скомканные пестрые полотенца, пара неказистых белых трусиков на крючке. Махровый халат с дыркой на локте. Баночка крема «Персиковый рай» от «Волшебные снадобья красоты». Шампунь с ароматом миндаля. Зубная паста в скрюченном тюбике. Зубные щетки в немытом стеклянном стакане. Бутылочка с дешевыми духами «М-м Малкин, №5»… духи почти закончились, совсем чуть-чуть золотистой жидкости на дне.

«Мне так больно».
Нарцисса смотрит на свои ноги. Да, чулки разорваны, и на ступне кожа стерта до крови. Делая над собой усилие, она поднимает подол платья и аккуратно стягивает чулок с ноги.
Капля неторопливой темной крови падает на веселенький коврик с изображением прыгающих зайчат. Они бросаются врассыпную от темно-красного пятна, но Нарцисса не обращает внимания. Торопливо сняв остальную одежду, делает шаг в наполненную разноцветной пеной ванну.

Когда дверь приоткрывается и Тонкс просовывает свою голову, половина её волос уже утратила морковный цвет, став нежно-голубыми.
-Я только возьму ха…

Она замолкает, пораженная видом женщины, лежащей в воде. Почти растаявшие облачка пены открывают окрашенную темно-розовым воду и бледные, чуть разведенные ноги. Между ними, извиваются, неторопливо колышутся темно-красные жгуты: кровь.

-Что это такое! Черт, черт, что это такое?

Нарцисса вздрагивает и открывает глаза. Её кожа так бледна, что почти сливается с белым фарфором ванны.
Тонкс выхватывает палочку из заднего кармана джинсов и выдергивает женщину из воды одним коротким, сильным взмахом. Затем осторожно опускает её на пол. Нарцисса не может стоять и прислоняется краю ванны. Кровь бежит по внутренним сторонам бедер, заливая перепуганные мордочки зайчат.

-Перестаньте, - говорит Тонкс, когда Нарцисса пытается сжать ноги, - Ох, да перестаньте же вы! Я же женщина. А вы – моя тетя. Пожалуйста! Я должна осмотреть и вызвать колдомедиков.

-Не надо, не надо, он сразу найдет, - тихое, слабое бормотание.

Тонкс поднимает глаза, её пальцы – все еще на белой коже бедер Нарциссы, и кажутся удивительно сильными. Губы кривятся – не то от брезгливости, не то от ужаса.

-Это же он сделал? Да, тетя Нарцисса?
Нарцисса молча прикрывает глаза.

-Мерлин! – вдруг вскрикивает Тонкс, - О Мерлин, Мерлин вас всех забери!

****
Часть 2.

Три яйца благополучно зависают над сковородой и аккуратно разламываются пополам, отдавая содержимое шипящему маслу, а четвертое, под неловким взмахом Тонкс, шлепается прямо в скорлупе.

-Оп, - говорит Тонкс, и смущенно машет палочкой.

Нарцисса фыркает: стоит, прислонившись плечом к дверному косяку и, щурясь, наблюдает за суетой племянницы.
Пшеничные волосы растрепаны, и кажутся нимбом вокруг её изящной головки. На ней пестрый халат, по которому, среди цветущих вишен и хризантем, скользят дракончики в псевдо-китайском стиле: Тонкс купила его на распродаже, и уверяет, что халат привезен прямо из Китая – в иные времена Нарцисса побрезговала бы даже взять его в руки, но иные времена прошли.
Ей нравится этот безумный халат – и Тонкс он тоже очень нравится.
Странное совпадение вкусов, думает Нарцисса, учитывая, что она так и не смогла понять прелести выцветших маек, разноцветных волос и – самой ужасной маггловской одежды – того, что они называют «джинсы».

-Знаешь, - говорит Тонкс, - у меня почти получилось.
-Я видела, - Нарцисса кивает, - в следующий раз я попробую. Без магии надежнее.
-О нет. Ты сделаешь даже хуже, чем я, - Тонкс начинает смеяться, и Нарцисса подхватывает смех.

Они пьют жасминовый чай в маленькой кухне.
Она кажется тесной из-за расставленных повсюду горшков с цветами, кастрюлек, вазочек и салатниц – Тонкс считает себя существом хозяйственным. Нарциссе, которая видела огромную, похожую на помещение в преддверьях ада, кухню поместья лишь несколько раз за много лет, здесь нравится.
Окно выходит во двор-колодец, но после полудня длинные жаркие лучи майского солнца все же спускаются с соседних крыш, и тогда все кастрюльки, кружки, блюдца и вазочки вспыхивают разноцветными бликами.

***
На столе перед ними – свежий «Пророк». Тонкс косится на газету, затем говорит:
-Министерство первым объявит войну.
Нарцисса молча смотрит на людей, бегающих по фотографии на первой полосе.

«Магическое сообщество осуждает инцидент с травлей магглов».
«Виновные будут наказаны».
«Отныне все полномочия по борьбе с черной магией переданы Аврориату» - вот что написано в заголовках.
И – более мелким шрифтом, словно в редакции опасались накликать беду:
«Тот-кого-нельзя-называть намерен объявить войну?»

-И что будет дальше?
Тонкс дергает плечом.
-Ты тоже…?

Нарцисса не может договорить.
От горячего чая щиплет губы. Она прижимает руку к левой стороне груди – туда, где сердце.
-Я не хочу, Тонкс, не хочу.
-Думаешь, я хочу?
-Может быть, все обойдется? Куда же мне идти, если ты …
-Ну хватит, - иногда девушка разговаривает с ней, словно именно она – старше. Нарцисса никогда не пытается спорить, - Хватит, ничего такого не будет.

Несколько секунд она смотрит на склоненную белокурую голову, а затем тихо добавляет:
-И я никуда тебя не отпущу.

***
Иногда она кричит во сне.
Тонкс, грустно усмехаясь, рассказывает, как скандальная ведьма-соседка пыталась узнать, «что ж это вы, милочка, творите» - при рассказе о том, что именно Тонкс ей наврала, Нарцисса густо краснеет.

-Что тебе приснилось? – спрашивает Тонкс, и Нарцисса, глядя на пронзительно-фиолетовые пряди, покрытые полосами бледного света, говорит:
-Он.
Затем она лежит, свернувшись калачиком, обхватив себя руками и всматривается в просвеченную фонарями тьму. Комната заполнена «Персиковым раем», и запах успокаивает.
Тонкс шепчет со своей кровати:
-Ты часто их вспоминаешь?
Нарцисса говорит:
-Да.
Затем, подумав, добавляет:
-Не хотела, чтобы сын вырос таким. Но в этом и моя вина.
-Ах, перестань, - слышно, как Тонкс переворачивается в постели, сопит, вздыхает, - при чем тут ты?

«Драко, - думает Нарцисса, чувствуя, что вот-вот разревется, - Драко, как ты там?».

Она думает:
«Прости меня», повторяет эту фразу, словно заклинание, много-много раз, а затем проваливается в неожиданно глубокий сон – и вновь просыпается от собственного крика.

В одну из таких ночей Тонкс выскальзывает из своей постели и, шлепая босыми ногами, подходит к ней. Через секунду Нарцисса чувствует худое плечо и тонкую косточку руки, и горячую мягкую щеку, прижатую к своей спине.
Узкая ладонь ложится на её талию, затем соскальзывает по шелку ночной сорочки, и длинные пальцы вплетаются в пальцы Нарциссы. Сжимают, крепко и горячо.

-Тссс, - говорит Тонкс, - тише, тише, я ведь здесь, с тобой.

Её дыхание от каждого слова слегка холодит волоски на шее Нарциссы, и она хочет, чтобы Тонкс продолжала говорить, шептать – что угодно, как угодно – не уходила бы никогда.

***
Однажды она просыпается от того, что Тонкс трется носом об её волосы. Она зарывается носом в шелковистые волны и тихо смеется.

-Что? – Нарцисса сжимает ладонь девушки, затем локтем прижимает её руку к своему боку.
-Ничего. Я проснулась оттого, что ты говорила во сне.
-Что же я говорила?
-Я не разобрала.

Нарцисса тянет руку девушки.
-Ну правда?
-Правда. Ты, наверное, говорила на другом языке. По-французски, может быть?
-О, - Нарцисса глубоко вздыхает.

Утро раскрасило стены оранжевым. Снизу, с улицы, доносится рваное гудение сигнализации.
-Чью-то метлу угнали, - говорит Тонкс.
-Глупо оставлять их на улице в нашем районе.

Тонкс дует ей на висок.
-Между прочим, знаешь, что сегодня будет?
-Не знаю, - говорит Нарцисса.
-Ну, подумай хорошенько.
-Правда не знаю.
-Сегодня приедут покупатели на дом. Наконец-то я его продам.
-Замечательно, - Нарциссе становится немного грустно, но в голосе Тонкс – лишь радостное облегчение, - Мне поехать с тобой?
-Не стоит. Зато вечером можем отпраздновать это дело.
***
К вечеру Нарцисса, тщательно сверяясь с увесистым томом « Полного Свода Магической и обыкновенной кулинарии», достает из духовки нечто, вполне съедобное на вид. Кухонный стол завален разнообразной снедью, а в шкафу красуются две бутылки венгерского вина.

Спустя полчаса Тонкс, порозовевшая от вина, рассказывает ей, что дом практический продан.

-Мистер Дейзи сказал, что оформит сделку завтра. Деньги передадут с тролльей печатью, и тогда, наконец, все это закончится.
-Что же ты будешь делать с деньгами?
-Не знаю, - Тонкс смеется, - наверное, просто положу в «Гринготтс», и пусть тролли на них любуются…. Ах нет, сначала куплю себе «Молнию» с новым приводом.

Нарцисса сдерживает улыбку.
Тонкс откидывает взлохмаченную голову на спинку дивана, и её взгляд становится мечтательным.
-И потом, можно будет купить тебе те самые шмотки, которые тебе так нравятся. И эти твои духи… Ты мне говорила, помнишь?
-Не стоит, Тонкс. Ты и так слишком много для меня делаешь.
-А, перестань. Возьмем целый мешок галеонов и прошвырнемся к мадам Малкин. Может, и мне что-нибудь купим? А? Ты не в восторге от моего стиля, - Тонкс хохочет.

Затем, выпрямившись, говорит:
-Смотри!

Глаза её на минуту становятся задумчивыми, лицо слегка напрягается.
Волосы, до того торчавшие в разные стороны, становятся длинными, волнистыми локонами, а ярко-салатный цвет превращается в пепельно-русый.
-Как у тебя, правда?

Нарцисса берет пальцами одну из своих прядей:
-Ну, я бы сделала чуть светлее.

Тонкс, улыбаясь, вновь меняет цвет волос. Затем, соскочив с дивана, уносится в соседнюю комнату, и так же – бегом – возвращается, кидает Нарциссе несколько журналов.
«Ведьмополитен».

-Что ты собираешься делать?
-Давай, давай, ты ведь разбираешься во всем этом, - они обе смеются, - давай, показывай мне, что сделать!

***
-Пожалуйста, пожалуйста, Тонкс…

Нарцисса обнимает худые вздрагивающие плечи, вновь и вновь повторяя свои «пожалуйста». Тонкс издает последний – судорожный – всхлип и, совершенно по-детски, шмыгает носом.
И вдруг поднимает заплаканное лицо и улыбается сквозь слезы: необъяснимой сияющей улыбкой.
-Я уже успокоилась. Честное слово!
-Вот и хорошо.
Нарцисса, неожиданно для себя, проводит по щеке девушки: под пальцами прохладная влага слез.
-Знаешь, ну и горгулья с ними, с этими деньгами, - бормочет Тонкс.
-И, в конце концов, этого мошенника Дейзи отыщут. Я уверена. Кроме того, ты ведь работаешь в Министерстве…
-Брось, - Тонкс комкает в пальцах клетчатый платок, судорожно выдыхает, успокаиваясь, - Вот-вот объявят войну. Никто не будет искать сбежавшего риэлтера. Да и он не один такой – многие маги бегут, словно крысы с корабля. Я просто хотела… хотела…

Слезы вновь заполняют огромные глаза, и губы Тонкс кривятся и дрожат. Нарцисса торопливо прижимает её к себе, баюкает, как когда-то баюкала маленького Драко.

-Шшшш… Тихо, тихо, я знаю. Но мы проживем. Мы все устроим.
-Хотела купить «Молнию». Я думала, мы пойдем и купим тебе все те платья. Ты была бы такой красивой. Я только мечтала…
-Да, - говорит Нарцисса, глядя на кусочек пронзительно-синего июльского неба в окне, - да, я знаю, Тонкс. Если бы я только могла помочь…

Они сидят еще какое-то время, а затем Нарцисса поднимается, чтобы заварить чай.

Она открывает черную коробочку с китайским чаем, и это воспоминание ударяет так сильно.
Коробочка выскальзывает из её рук, разбрасывая по полу узор из чаинок-иероглифов.

***
Вид у мистера Малфоя самый приветливый.
Он, можно сказать, лучится дружелюбием и гостеприимством – если не смотреть слишком долго в ледяные глаза. Девушка в потрепанной мантии и клетчатой юбке поправляет круглые очки и вежливо встряхивает темно-голубой шевелюрой.

-Да, - говорит она, - да, разумеется, у нас есть все разрешения.

Протягивает хозяину особняка несколько измятых пергаментов с печатями Министерства и быстрым взглядом окидывает огромный холл.

Мистер Малфой с любезной улыбкой изучает пергаменты, затем подает девушке руку в перчатке.
-Что ж, рад вас видеть, мисс Тонкс, в моей скромной обители.
-Взаимно, мистер Малфой, - пищит девушка и вновь поправляет сползающие очки, - И давайте начнем осмотр.
-Надеюсь, Министерству и вашим коллегам известно, что, после жертвования на нужды госпиталя для…

Голубая шевелюра трясется.
Мистер Малфой ухмыляется.
-Разумеется, нам известно обо всех ваших заслугах, мистер Малфой. Так мы можем начать?

Тонкс движется неловко, то и дело спотыкаясь о ступеньки, натыкаясь локтями и коленками на выступы и углы старинной мебели.
С любопытством вглядывается в семейные портреты: те, в свою очередь, обливают девушку ледяным презрением.
Мистер Малфой идет следом, деликатно подавая руку и, с миной легкого сожаления на красивом лице, время от времени говорит:

-О, прошу вас, будьте осторожнее, мисс…
-Тонкс, - бросает она через плечо, словно не замечая очередной нарочитой паузы, - а здесь у вас что? Мне необходимо занести все в протокол осмотра.
-Теперь это называется «осмотр»? Министерство решило смягчить формулировки? Или все это ради меня?

Тонкс оборачивается и дарит мистеру Малфою самый недоуменный и наивный взгляд, какой только может быть у девицы двадцати пяти лет от роду.

-О чем вы, сэр?
-Ах, пустяки, - очаровательная улыбка вновь трогает его губы.

Тонкс изо всех сил старается не смотреть в серые глаза.

***
-А это что?
-Это… знаете ли, тот самый сейф, который не дает покоя вашим дражайшим коллегам. Считается, что именно в этой комнате я храню трупы убитых магглов, бутыли с кровью и кишки младенцев, - мистер Малфой протягивает ей руку, и Тонкс выдавливает улыбку.

-О, разумеется, я могу его осмотреть?
-Разумеется. Никаких секретов, кроме…

Он небрежным движением палочки отпирает первый замок:
-Кроме того, что наша семья владеет несколькими замечательными в своем роде артефактами.
-А у вас есть на них разрешение? – торопливо переступая порог мрачной комнаты с сырыми каменными стенами, Тонкс оборачивается к хозяину.

Тот улыбается ей, словно умственно отсталому ребенку. Пожимает плечами в комическом жесте:
-Ра-зу-ме-ет-ся, милая леди, - говорит он.

Они входят, и двери с лязгом захлопываются – так, что Тонкс подпрыгивает. Тут уж мистер Малфой не выдерживается и разражается смехом.

Пока девушка с нарочитой тщательностью сверяется со списками, он говорит:
-С каких пор Министерство присылает на обыски таких авроров?
-Каких? – она отрывается от созерцания нефритовой коробочки, испещренной таинственными символами.
-Таких… эээ… милых.
-Ваши комплименты не очень уместны, - сурово говорит она, и мистер Малфой вновь хохочет.

Черная коробочка стоит не на самом видном месте.
Тонкс прикасается к крышке – едва ощутимое, легкое покалывание.
-Что это?
-Это, видите ли… Вы ведь слышали о бриллианте Шарлотт? Мне не хотелось бы разочаровать Министерство, но теперь это собственность моей жены, и, даже если бы они хотели его изъять, им пришлось бы…
-Никто не собирается изымать ваши бриллианты, - Тонкс морщится, - У меня записано, что это принадлежит вам.
-О нет, это ошибка. Я подарил этот камень Нарци… моей будущей жене в день её четырнадцатилетия.
-Это магический артефакт?

Мистер Малфой смотрит на Тонкс, словно пытаясь загипнотизировать.
Затем медленно произносит:
-Нет. Вовсе нет. Всего лишь милая безделушка.

***
За обедом Тонкс опрокидывает на скатерть соусник, и трясущийся от ужаса домовик тотчас же выныривает откуда-то из-под стола.

-Большое спасибо, мистер Малфой, - говорит она, глядя, как домовик тащит новый соусник и новую тарелку, - но вам все же не следовало…
-Ах, бросьте. Я не мог не пригласить такого очаровательного аврора. Никогда бы себе не простил.

Тонкс морщится и вертит в руках серебряную вилку.
-А где… где ваша жена, мистер Малфой?

В повисшей паузе слышно, как домовик, постанывая от страха, пятится к дверям столовой.
Тонкс поднимает глаза.
-Как? Разве я не сказал? – он говорит так спокойно, словно обсуждает погоду, - Она пропала. Исчезла. Собственно, об этом я и хотел бы с вами посоветоваться.

Тонкс сжимает в руках вилку – так, что белеют костяшки.

-Со мной?
-Именно с вами, - он смотрит на девушку взглядом василиска, - именно с вами, учитывая, что мы довольно близкие родственники.

***
-Итак, я могу рассчитывать на вашу помощь, не так ли?

Тонкс торопливо кивает.
Её бокал вновь полон вином – горьковатым, дорогим вином из подвалов Малфой Мэнор.

-Я знал, что вы хорошая девочка.

Она вновь кивает: дергает синеволосой головой, как марионетка.
Затем, опустив глаза, говорит:

-Я хочу получить задаток.
-За что? Вы даже не начали помогать мне… Искать её.
-Я начну немедленно. Вы ведь понимаете, что мне, как аврору…
-Да, - резко откинувшись на спинку кресла, мистер Малфой так и сверлит её взглядом.

Тонкс делает два больших глотка.
Терпкая пахучая жидкость согревает пищевод и придает смелости.

-Мне нужен задаток. Не менее семидесяти процентов от суммы. Я рискую.
-Ого, - говорит мистер Малфой, растягивая звуки, - у нашей девочки стальная хватка. Так вот какова сущность молоденьких аврорш?
-Да, - говорит Тонкс, - да. Именно так.

Сумма задатка равна почти двум суммам от стоимости проданного дома Тонксов.
Но, когда за спиной девушки захлопываются ворота из литого чугуна, она довольно ухмыляется: она собирается получить куда больше.
Значительно больше.

***
Звезды в конце июля спускаются ниже, чтобы посмотреть на творящиеся на земле дела, совсем неудивительно, что некоторые срываются и падают – короткими росчерками по сине-лиловому шелку.
Запах туберозы заполняет сад – но, у самых каменных стен исчезает, словно испугавшись их вечного холода. Стены всегда холодны: женщина прикасается ладонью и тут же отдергивает.
Аккуратно поправляет шляпку, натягивает вуаль чуть не до подбородка, и замирает у двери.
Они знают, что она здесь. Теперь нет смысла бежать.
И все же она оборачивается на длинную, белоснежную в ночи, полосу подъездной аллеи: звезды сочувственно мигают с небес, и она глубоко выдыхает.
Дверь распахивается бесшумно и зловеще. Яркий свет – от тысяч свечей в канделябрах, и еще тысячи парят в воздухе, озаряя холл до самого сводчатого полотка.

Она входит и останавливается. Оглядывается.
-Хозяйка, - пищит домовик, - вы вернулись, вернулись к нам!

Возможно, она слышит радость в его голоске. Возможно.
Она протягивает ему свое пальто – то самое черное пальто. Встряхивает волосами, снимая шляпку.
И, коротко вскрикнув, отшатывается: Люциус вырастает перед ней, словно из-под земли. На нем парадная мантия. Лицо напоминает маску.
-Дорогая? – тихо, медленно.

Она делает шаг, словно под гипнозом. Шляпка падает на пол, катится к ногам хозяина Малфой Мэнор, словно свидетельство капитуляции.
-Наконец ты вернулась, - говорит Люциус так мягко, словно перед ним – беспомощный ребенок, - о, моя бедная заблудшая…
-Где Драко? – она вздергивает подбородок. Глаза кажутся лиловыми в отблесках тысячи свечей.
-Он в Трансильвании.
-Он вернется?
-Как только узнает, что вернулась его мать. Уверен.

Некоторое время они смотрят друг другу в глаза. Ни один не хочет отвести взгляда, но первой сдается женщина.

Опустив ресницы, она говорит:
-Прости меня, Люциус.

***
Итак, осталось совсем чуть-чуть.
Она шевелит губами, беззвучно репетируя последнее заклятие.
Совсем чуть-чуть.
Мрамор пола не просто холодный – он обжигает ступни, и лед скользит вверх по лодыжкам. Время от времени она переступает с ноги на ногу, поджимая босые пальцы ног.
«Поехали», - мысленно командует она себе, а в следующий момент удар подбрасывает её в воздух, и она падает на спину.

Не сказать, что она к этому не готова.

-Дорогая, - говорит Люциус, - ты ходишь во сне?
Его губы раздвигаются в ухмылке, когда он идет к ней.

Она лежит, полуприкрыв глаза, дышит часто, и беспомощно шевелит пальцами левой руки. Её ночная рубашка задралась, обнажая белую кожу бедра.

-Что ты здесь делала?

Мерлин, как бесшумна его походка. Край его мантии задевает её щиколотку.

-Что ты здесь делала, лживая дрянь? Неужели ты такая дура, что надеялась меня обокрасть?

Вот теперь он почти кричит. А значит – немного потерял контроль над собой и ситуацией.

И она делает это с огромным удовольствием: выбросив вперед руку с зажатой в ней палочкой, ударяет «Ступефаем» прямо в грудь Люциусу Малфою.
И – о да, разумеется – она собирается преподнести ему еще кое-что.

***
Если бы он обладал способностями василиска, то ей бы не повезло. Или если бы мог испепелять взглядом. Или превращать в лед…
К счастью, ничего такого он не умеет, а об остальном она, тысячу раз и подробнейшим образом, предупреждена Нарциссой.

Она изменила лицо – так, чтобы он видел.
Меньше всего на свете она хочет, чтобы он думал, будто и в самом деле купил Нимфадору Тонкс.
Тонкс трясет головой. Пепельные пряди становятся короткими и пронзительно-розовыми. Она натягивает мантию и перекидывает через плечо простую школьную сумку – из тех, что обычно носят ребята в Хогвартсе.
-Она никогда не вернется, - говорит она пустому холлу прежде, чем покинуть поместье, - слышишь?
Эхо от высоких стен, упрямое и злобное, будто дух самого замка, возвращает лишь одно слово:
бесконечное «вернется».
Звезды, изнывающие от любопытства, расчерчивают небо короткими золотыми полосками. В час перед рассветом кажется, что небо и земля слились в одно исполинское, жаркое, темное, дышащее запахами лугов и рек, существо.

Девушка, оседлавшая новенькую «Молнию», поднимается вверх, и вверх, и вверх – пока угловатый силуэт не растворяется в темноте.

***
Утренний поезд отправляется через десять минут – и вот уже перрон наводняет толпа, пестрая, полураздетая, по-летнему деловитая и шумная.

Нарцисса может поклясться, что видит нескольких магов – из дальних поместий: ну разумеется, они тоже бегут. Здесь территории Малфоев, Гойлов и Паркинсонов – когда объявят войну, лучше быть подальше от всей этой темной магии.

Рваные тени от лип. Мороженое, газеты и сладости в маленьких киосках. Разогретые солнцем доски настила.
Странное дело, как лето изменило Литтлчерч.
Или теперь изменилась она сама?

Она поправляет шляпку, но не тем – дерганым и рваным движением из прошлого, а элегантным жестом уверенной в себе красотки. Незаметно бросает взгляд на свое отражение в газетном киоске: кожа у неё никогда не загорает, и красная помада смотрится как нельзя лучше.

Ветер тут как тут: налетает и приобнимает её, словно старую знакомую. Вздергивает подол дорогого шелкового платья.
Она дарит слабую, надменную полуулыбку – в пустоту, или той толпе, что обтекает её, одиноко стоящую посреди перрона на станции Литтлчерч.

Кто-то из летних пассажиров оглядывается на Нарциссу – высокая блондинка, тонкая талия, нежный шелк, алые туфельки – будто пришла из тех годов, когда томные барышни с высокими бровями пели хриплыми голосами в черно-белом кино.

Пять минут до отправления.
Люди заскакивают в вагоны, рассаживаются и, высунувшись из окон, что-то кричат остающимся.
Она нервно оглядывается. Прижимает к груди сумочку – почти тем же жестом, что три месяца назад. Кто-то толкает её в плечо и она испуганно отскакивает.
Взгляд, из лениво-равнодушного, становится тревожным.

Нарцисса всматривается в толпу. Ищет глазами, тянет шею. Делает несколько шагов вперед, и её вновь толкают.

Время несется вскачь и в то же время вязнет, точно мятная конфета.

***
Две минуты до отхода поезда.
Нарцисса закусывает губу и приказывает себе не паниковать.

Она делает еще несколько шагов. Ветер подхватывает её платье, но она раздраженно отмахивается.

«Черт бы побрал Литтлчерч», - думает она, сейчас она ненавидит и перрон, и городок – скопище жалких самодовольных маггловских домишек.
Она ненавидит это место всем сердцем и совершенно искренне –
«Попробуй только сделать это, - думает она, - попробуй только отнять её».

***
За минуту до отхода поезда она говорит себе:
если она не придет, значит…

Дальше связных мыслей нет – как не было ни тени предательства в том, что они задумали, так не может быть его и сейчас.

Но другой голос – надменный и ледяной – голос мужа – произносит:
«Она не придет. И ты это знаешь. У неё камень, который стоит целое состояние. У неё новенькая «Молния» и полная свобода. А ты – жалкая сквибша, с пачкой маггловских денег в сумочке, ты останешься здесь одна – как и должна была остаться».

Нарцисса молчит, а голос мужа твердит все громче:

«Возвращайся. Проси прощения, все равно тебе некуда больше идти. Возвращайся, Нарцисса».

И машинист дает первый сигнал.

****

Вместо эпилога.

Из сообщений в «Ежедневном Пророке»:

«История бриллианта Шарлотт, похоже, так и останется нераскрытой. Как мы уже сообщали, бриллиант исчез из хранилища в поместье Малфой Мэнор, однако хозяин поместья – мистер Малфой – наотрез отказывается называть это похищением или ограблением. По его словам, камень просто исчез, без каких-либо действий с его стороны, или со стороны третьих лиц. Никаких заявлений в аврориат м-р Малфой делать не намерен.
Он также опроверг «нелепые», по его словам, слухи о свойствах камня, позволяющих накапливать и хранить развоплощенную магию» (раздел сообщений о происшествиях, август 199. года).

«Исчезновение аврора Тонкс можно объяснить причинами, связанными с обстоятельствами её приватной жизни, - заявил нашему корреспонденту Аластор Хмури. Он отказался от комментариев по поводу возможной связи между исчезновением Нимфадоры Тонкс и действиями некоторых магов, у одного из которых – мистера Люциуса Малфоя – аврор Тонкс накануне исчезновения проводила обыск и опись магических артефактов» (первая полоса, август 199. года).

«Тело Нарциссы Малфой (урожд. Блэк) так и не было найдено. Аврориат возбуждает дело об убийстве.
Подозреваемый – муж исчезнувшей, м-р Л. Малфой» (раздел криминальной хроники, октябрь 199. года).

Из туристического путеводителя «Солнечный Корфу»:

«…сотни тенистых уютных вилл, затерянных в виноградниках и оливковых рощах. Прозрачные ручьи и лучезарное море.
Больше никаких тревог.
Солнечный свет, покой и тишина.

Все, чтобы сделать вашу жизнь волшебной».

FIN

День рождения Нарциссы

LemonTree

День рождения Нарциссы - Текст произведения

рассказ