Ты сидишь наискосок от меня, сосредоточенно слушая учителя. Бледное
золото волос, горделиво поднятая голова. Высокий валик, заколотый
сверкающей шпилькой, венчает это хрупкое совершенство.
Я не могу не смотреть. Ты снова напряжена, кожей ощущая мой упорный
взгляд. Как будто не знаешь, какие чувства вызывает твоя обнаженная шея
со струящейся прядью.
Ты обернулась, и прозрачный камушек в розоватой мочке уха ослепительно вспыхнул.
- Эванс! Перестань на меня пялиться! – шепотом, почти переходя на парселтанг.
Я опускаю глаза, чувствуя, как щеки заливаются краской. Ты снова
поймала меня на месте преступления. Руки беспомощно сминают складки
робы.
- Прости.
Что-то не так. Я поднимаю голову...
- Я, что, тебе нравлюсь?
О, Мерлин… Она польщена!
Нарциссы - символ тщеславия, - так, кажется, было написано в той книжке. А Петунии – раздражения и негодования…
Я молчу, закусив губу. Кончики твоих губ изгибаются в чувственной улыбке.
- И что же, все гриффиндорцы такие смелые?
Мне хочется провалиться сквозь землю. Взгляд обморочно застыл на полпути к вырезу твоей блузки.
Ты склоняешься в проход между парт.
- Эванс…
Я, не думая, протягиваю руку – коснуться нежного пушка на щеке…
Но тут тяжелый взгляд пригвождает меня к месту. Малфой. Как смела я покуситься на чужую собственность?
Рука бессильно падает. В светлых глазах – разочарование. Ты отворачиваешься.
- …свойства этого зелья. Эванс, будьте любезны, повторите мою последнюю фразу.
Я медленно поднимаюсь со своего места.
Малфой, сузив глаза, улыбается.
